Хотаб помолчал, потом сделал шаг — половица заунывно пропела, Хотаб передернул плечами:

— Ну мы проходим? Ну проходим…

Бесконечный темный коридор, ободранные обои, какие-то валяющиеся в беспорядке предметы, назначения которых Хотаб не мог понять; ну, в общем, ясно, почему эти маклеры (несчастные…) так купились. Квартира — блеск, общей площади, наверное, под сто метров, и после ремонта (европейского) получилась бы картинка. Место тоже хорошее. Плюс выглядит как абсолютно засранная хата, натуральный клоповник, все соответствует. Вот только если б еще и дяденька соответствовал…

«Почему «выглядит как»? — вдруг подумал Хотаб. — Она такая и есть. — И сразу почувствовал пресыщенную усталость чуть ниже желудка. Он всегда испытывал это ощущение, когда сам себя обманывал. — Она не такая и есть, а только так выглядит… За все попытки самообмана Хотабу пришлось в этой жизни немало заплатить, и теперь, даже если обстоятельства навязывали спасительный самообман, он старался его не принимать и сильно нервничал. У Хотаба скоро должна была открыться язва двенадцатиперстной кишки, но он об этом ничего не знал.

Ох, этот дяденька с его квартирой… Впервые в жизни Хотаб подумал, что, возможно, вещи вовсе не таковы, как они выглядят.

Рухлядь-мебель, сорванная оконная занавеска, брошенная на полуразвалившийся диван. Пожелтевший пластмассовый таз на полу, кругом следы осыпавшейся побелки. Хотаб поднял голову — засохшие разводы, видимо, из этого таза кто-то плеснул на потолок водой… Дяденька забавно проводит время в перерывах между сжиганием чужих офисов. На кухне около четырехконфорочной газовой плиты на полу алюминиевая миска с помутневшей водой и тарелка с остатками засохшей каши. Собака? Тарелка явно стянута из столовой во времена существования Больших Советских Столовых. Такую посуду Хотаб видел только там и в армии. И то и другое было уже достаточно давно. И вон в углу довольно аккуратная толстая подстилка из старых вещей — собачье место, причем в прямом смысле. Дяденька любит свою собаку, и можно только догадываться, что это за песик. Вполне возможно, что дяденька сейчас его прогуливает и тогда вернется очень даже скоро. Хотаб поежился: ну что ж, это будет хорошо, если дяденька и его собака Баскервилей вернутся до наступления темноты. Что-то подсказывало Хотабу, что для него это было бы хорошо, а позже лучше обходить этого дяденьку, избравшего для себя столь экстравагантную среду обитания, примерно за километр.

Вопросы были, очень много вопросов. И Хотаб знал, что все они неразрешимы. И он вовсе не собирался ничего разгадывать. Хотаб оказался в тисках: с одной стороны Юлик, где все будет понятно, с другой — этот дяденька, где не понятно ничего… Молот и наковальня. И его задача— выбраться из этих тисков, а еще лучше — столкнуть молот с наковальней.