— Она абсолютно нормальна, а потому подсудна, — пожал плечами Левадовски.

— Вы же сами сказали, что она психопатка, — удивился прокурор. — Как это… экспо… экспло…

— Эксплозивная, — не выдержал издевательства над термином Левадовски.

— Ну вот, — развел руками прокурор, — и как нам ее сажать с таким-то диагнозом? Ее, так получается, лечить надо.

Висенте заинтересованно слушал, но пока в разговор не встревал.

— Психопатия, строго говоря, не является заболеванием, — искоса глянув на мэра, пожал плечами Левадовски. — Я же говорил вам: это скорее патология социокультурного развития.

Прокурор сокрушенно покачал головой и тоже глянул в сторону мэра.

— Но если я ее посажу, у нее останется возможность подачи апелляции. А в клинике ее можно лет пятьдесят продержать, и никакая апелляция не поможет.

— Имейте совесть! — вспыхнул Левадовски. — Почему именно в клинике? И потом, с чего вы решили, что апелляцию удовлетворят?

И тогда мэр подал знак рукой, и оба спорщика смолкли.

— Второй может объявиться, — мрачно пояснил доктору мэр. — И необязательно здесь. А вы понимаете, что будет, если он даст признательные показания где-нибудь в Нью-Джерси?

— Что? — недоуменно уставился на него Левадовски.

— Что-что! — передразнил его Висенте. — Развалится все к чертовой матери! Я-то в этом Нью-Джерси никто!

Все трое смолкли и некоторое время так и сидели, и наконец Висенте решился:

— Значит, так: сажать ее нельзя. Не приведи господь, если копы и впрямь этого потрошителя где-нибудь в другом штате возьмут. Но содержать эту стерву нужно под присмотром, и лучше, если подольше.

Левадовски недовольно крякнул.

— У меня и мест свободных нет, господин мэр! Было три, но недавно новых больных привезли… Куда я ее?

— Ты, главное, диагноз поставь, — с облегчением навалился на доктора прокурор. — А куда ее засунуть, мы найдем. Верно, Висенте?

Висенте неопределенно мотнул головой, но тогда уже взвился Левадовски.

— Ну уж нет! А если мой диагноз не подтвердят? У меня же репутация! Как вы не поймете?!