Через три часа Беатрис и Себаштиану приехали на Олавиде, помятые, но без серьезных ранений: Себаштиану с повязкой на голове и четырьмя швами на затылке, Беатрис – с трещиной в ребре и совершенно окоченевшая. Что касается трещины, тут лекарства не было: оставалось только потерпеть пару-другую недель, ничего иного медицина предложить не могла. Отогревалась Беатрис коньяком и горячим бульоном.

После ужина они почти не разговаривали. Себаштиану думал о Трини и о том, как ее жизнь проскользнула у них меж пальцев. Беатрис размышляла о дель Кампо.

«Нужно поспать, – убеждала себя Беатрис. – Я выжата как лимон, а сна ни в одном глазу». Она чувствовала себя так, словно побывала под прессом, и ворочаясь в кровати, стискивала зубы от боли.

Она немного заупрямилась, когда Себаштиану предложил ей не ехать домой, а переночевать на Олавиде, но после изнурительной погони у нее не осталось ни желания, ни сил спорить. Почему бы не признать правду? Забота мужчины, особенно той ночью, была ей очень приятна.

Беатрис осторожно протянула руку и зажгла лампу на ночном столике. Стрелки на циферблате наручных часов показывали половину шестого утра. Себаштиану рядом с ней в постели не оказалось. Беатрис потрогала простыни и убедилась, что они холодные. Значит, Португалец встал уже довольно давно.

Морантес позвонил в больницу Беатрис на мобильный (как раз, когда ее осматривали) и сообщил, что ситуация под контролем, убийца в коме, а Гонсалес без устали обрывает телефон. «Ей-богу, девочка, твой шеф – это нечто, откуда только такой взялся».

Беатрис так и не удалось заснуть. Она не могла забыться, упорно возвращаясь мысленно к убийствам, а также отношениям со своим невольным помощником, некоторое время назад лежавшим подле нее в кровати.

Игра уже проиграна. Они дышали убийце в затылок, но радоваться было нечему, принимая во внимание количество трупов в морге. Беатрис оглядывалась назад, силясь понять: что она могла бы сделать – зная то, что знает теперь, – чтобы избежать стольких смертей? Она попробовала расслабиться и, уставившись в потолок, стала считать квадраты гипсовой лепнины на потолке.

И все время ее навязчиво преследовало имя, засевшее в голове: Эмилиано дель Кампо. Каин. Как его взять?

Услышав слабый стук в дверь, Беатрис улыбнулась.

– Входи, – нежно сказала она.

Себаштиану появился на пороге.

– Не мог заснуть. Увидел свет под дверью, – объяснил он, опираясь о косяк. – Я прокручивал это дело в голове и так и сяк и каждый раз приходил к одному и тому же выводу.

С его помощью Беатрис села. Она не ощущала ни капли сонливости. Пока она лежала, боль не только не стихла, а, наоборот, усилилась.