Беатрис посмотрела на Пабло и перевела дух. Она сильно переволновалась, но осознала это, лишь когда заметила, что у нее вспотели ладони. Вытирая руки о джинсы, она направилась в директорский кабинет. Полицейские шли подлинному коридору в глубь здания, освещая себе путь маленьким фонариком, испускавшим тонкий луч красного света. Миновав двустворчатую дверь, они погасили фонарь.

Пабло занял кресло дель Кампо и включил компьютер, одновременно подсоединив флеш-накопитель через USB-порт. Устройство размером не больше сигаретной пачки позволяло в считанные минуты скачать информацию с жесткого диска, чтобы потом спокойно проанализировать ее в другом месте. Между делом он заглянул в ящики письменного стола, перебрал лежавшие там бумаги, но не нашел ничего существенного. Вооружившись миниатюрной цифровой камерой, он сфотографировал то, что могло представлять малейший интерес: страницы ежедневника, медицинские рецепты, записки на разрозненных листках. Компьютер запищал.

– Есть, – тихо пробормотала Беатрис. Она стояла рядом на коленях и рылась в одном из ящиков стола. Запустив внутрь ящика руку в резиновой перчатке (возможно, точно такими же пользовались убийцы), она извлекла три листа бумаги. – Сфотографируй.

Пабло навел объектив и сделал три снимка. Затем он вопросительно вскинул подбородок.

– Тот же шрифт, что и на «предсмертных» посланиях, – шепотом пояснила Беатрис.

Пабло глянул на шкалу загрузки флешки и поднял два пальца: осталось две минуты. Его напарница глубоко вздохнула и поправила микрофон, висевший у нее на шее. Микрофон и наушник позволяли поддерживать постоянную связь с Морантесом, который вел наружное наблюдение из своей машины. Она по-прежнему была в испарине, и у нее слегка тряслись руки. Черт подери, ведь не в первый же раз она оказывалась в подобной ситуации. «Успокойся. Морантес на посту, и, если произойдет что-то непредвиденное, они могут исчезнуть из консультации за тридцать секунд».

– Можно открыть файлы, пока загружается флешка?

Пабло кивнул.

– Ну так открой.

Неподалеку от консультации психиатра, в доме на площади Олавиде, Себаштиану медленно закрыл папку, которую дель Кампо вручил ему днем в баре. Комната, освещенная торшером, тонула в мягком полумраке. Себаштиану сидел на диване и смотрел на стену прямо перед собой. Он потянулся за высоким бокалом, до краев наполненным виски. Ему никак не удавалось унять дрожь в руках, и кубики льда позвякивали о стекло. Папка была из коричневой кожи, потертой и растрескавшейся от времени, с ветхими, высохшими резиновыми фиксаторами обложки. Очень старая папка.