Я рассказала ему о своей маме, которая однажды проснулась в 3.14 ночи: ей казалось, что рот набит лепестками фиалок, а аромат роз был таким удушливым, что она едва не задохнулась. Через час ее разбудил телефонный звонок: ее мама, продавщица цветов, умерла от сердечного приступа в 3.14 ночи.

— Наука не всему может дать объяснение, — сказала я Генри. — Она не объясняет любовь.

— В действительности объясняет, — возразил он. — Было проведено множество исследований. Например, наиболее привлекательны люди с симметричными чертами лица. Мужчины с такими лицами, на взгляд женщин, лучше пахнут. Люди с похожими генетическими особенностями притягиваются. Скорее всего, дело в эволюции.

Я рассмеялась.

— Это просто чудовищно! Самое неромантичное объяснение, которое я слышала.

— Я так не думаю.

— Правда? Тогда скажи что-нибудь, что сразит меня наповал, — потребовала я.

Генри так долго и пристально разглядывал меня, что я почувствовала легкое головокружение.

— Я считаю, что у тебя невероятно симметричное лицо, — признался он.

На второе свидание Генри повез меня в Бостон. Мы поужинали в ресторане старинного фешенебельного отеля «Паркер-хаус», потом он нанял симпатичный экипаж, на котором мы совершили экскурсию по парку «Бостон Коммон». Стояла глубокая осень, голые ветки заиндевели; когда мы сели в экипаж, возница дал нам тяжелое шерстяное одеяло, чтобы мы накрыли ноги. Лошадь оказалась горячей, била копытом и фыркала.

Генри загадывал мне загадки.

— Отношение окружности эскимосской хижины к ее диаметру?

— Сдаюсь.

— Эскимосское пи, — ответил он. — А как разделить толстую кишку?

— Не знаю.

— Точкой с запятой.

— Это не математика? Не научная шутка?

— Я человек эпохи Возрождения, — смеется Генри. — Восемь четвертей и восемь четвертаков?

Я качаю головой.