Симон даже не вздрогнул, его взгляд был тверд. Стекло уже прикоснулось к его руке, еще совсем немного — и оно разрежет кожу. Рука священника была почти нанизана на стеклянный шпиль, но тут…

Буш вышел из борьбы. Рука Симона взметнулась вверх, словно пружина, освобожденная из безжалостных тисков. Никто не произнес ни слова. Буш, уставившись в ковер, потирал руку. Симон переводил взгляд со своей руки на разбитый бокал.

— Что ж, — наклонившись, Майкл подобрал три сотенные бумажки, — это было просто.

Он убрал деньги в карман.

Буш и Симон недоуменно посмотрели на него. Буш опомнился первым; выхватив свою карту из-под разбитого бокала, он перевернул ее. Пятерка пик. Симон перевернул свою карту… Восьмерка червей. Это были не те карты, которые они вытянули. Оба вопросительно посмотрели на Майкла, начиная злиться.

— Ты что, считаешь себя круче всех? — недовольно спросил Буш.

— Я не сомневался, что человечность у вас пересилит честолюбие, — отрезал Майкл.

— Подожди-ка минутку. Подожди минутку, черт побери. Ты ни хрена не выиграл, друг мой. Пусть ты считаешь себя умником, но нарушил условие спора, поскольку не назвал правильно ни одной карты. — Буш протянул руку. — Отдавай деньги назад.

Майкл пропустил его слова мимо ушей.

— Дай мне свой нож, — попросил он священника. Симон, поколебавшись, задрал правую штанину, достал из ножен, пристегнутых к лодыжке, длинный нож и протянул его Майклу.

Тот передал Бушу колоду карт.

— Швырни их в воздух.

Буш сверкнул глазами. Если бы его рассудок не был затуманен виски, он точно отвесил бы Майклу затрещину.

— Ну же, швырни карты вверх, — настаивал Майкл.

Обреченно вздохнув, Буш подбросил карты вверх. Облачко из пятидесяти кружащихся красных и черных листков бумаги зависло в воздухе, и вдруг… с молниеносной быстротой Майкл метнул нож прямо в середину оседающего бумажного тумана.

Тук! Острое лезвие пригвоздило две карты к стене. Пикового валета и трефового короля. Карты, которые загадали Буш и Симон, красовались у всех на виду; нож от удара все еще продолжал дрожать. В номере воцарилась тишина; затем лицо Буша растянулось в широкой улыбке, и он громко рассмеялся.

— Вот почему в полузащите играет он, — сквозь смех выдавил полицейский.

— Сукин сын, — пробормотал Симон.

И впервые за долгое время его угрюмое лицо озарилось улыбкой.

Майкл плюхнулся на кровать и подобрал под себя ноги. Его лицо расплылось в улыбке чеширского кота. По глазам Майкла было видно, что он счастлив так, словно ему удалось подобрать код к Форт-Ноксу[32]. Пока Симон и Буш в пьяном угаре пытались сломать друг другу руки, Майкл наконец нашел ответ, который искал, который искали все трое. Теперь он знал, как достать ключи.