— Сколько еще Милтон будет возиться? Я черт знает сколько лет печатал без всяких проблем, а этот болван нас теперь за нос водит. Когда он появится? — спросил грубый голос.

— Когда все сделает. Если бы ты сам не прокололся, ничего бы вообще не случилось. Ты с этой девицей с катушек слетел, тогда-то все и началось. С тех пор у тебя прокол за проколом, а мы за тобой без конца подчищаем, так что не доводи меня. Не доводи! — угрожающе произнес Эммерик.

— Ладно, брось, ни для кого не секрет, почему вы меня терпите: оглянись-ка вокруг! И дело не только в этом доме — я тебе нужен. Так что ты меня не обижай, не обижай и цени.

— Я вон тебе фильмов новых принес, — сказал Дэвид.

— Очень кстати, а то здесь со скуки подохнуть можно.

— Они в холле на столике.

Послышался звук отодвигаемого стула, бульканье вина и удаляющиеся шаги.

— Замучишься с ним, — сказал Дэвид.

— Не говори, — ответил Эммерик.

— А пруд-то у тебя глубокий?

Раздался сдавленный смех, потом шаги — в комнату вернулась миссис Орсо:

— Хотите кофе? У меня есть сливовый пирог.

Еще один дежурный по прослушке поднял руку. Ленгтон увидел, что он переключился на другой приемник — от микрофона, установленного в холле.

— Привет, моя прелесть. Как наша школа? — заговорил грубый голос.

Раздалось хихиканье, детский смех, потом шаги.

— Роза, иди к себе в комнату, — распорядилась миссис Орсо.

Снова шаги, потом миссис Орсо вернулась в кухню:

— Я же говорила тебе, чтобы он не садился с нами за один стол, а уж тем более не поселялся здесь! Эту скотину на пушечный выстрел нельзя к ней подпускать!

Хотя прямо из их разговоров это не следовало, но теперь Ленгтон уже не сомневался, что «скотина» с грубым голосом — это Каморра.