— Так, говоришь, уже взрослая и с Барби больше не играешь? Слушай, Китти, мы с тобой вместе сходим и на что-нибудь их поменяем. Ты их вынула из коробки? Нет? Вот и отлично. Возьмем что-нибудь другое, договорились? — Он выслушал ответ и снова рассмеялся: — Нет, не разрешай ему их вынимать. И потом, он же мальчик!

Сейчас он был очень красив: не было больше темных кругов под глазами — признаков невыносимой усталости. Он пообещал Китти, что приедет в выходные, и положил трубку. Ленгтон не только прекрасно выглядел, но и чувствовал себя превосходно, похоже, колено почти перестало его беспокоить, потому что он легко поднялся со своего места.

— Барби больше не на повестке дня. Ей теперь подавай магнитофон с караоке — петь, видите ли, хочет!

Анна улыбнулась и с неудовольствием подумала, что сейчас мигом испортит его превосходное настроение.

— Что такое? — спросил он, открывая бутылку воды.

Анна рассказала, что готовила документы для повторного рассмотрения дела Идриса Красиника. Прочтя симптомы отравления дурманом, которые перечислил доктор Салам, она сразу вспомнила, что у Каморры они были точно такими же.

— Какими?

— Ты что, не помнишь? — спросила она.

— Да что я должен помнить?

— Когда мы его допрашивали, он все время хотел пить.

Ленгтон откинулся на стуле:

— Что-то я не пойму, о чем ты.

— У Каморры остановилось сердце.

— Знаю.

— Ему в камеру приносили еду.

— И что же?

— Так вот, я подумала, мог ли Эммерик Орсо поручить добавить туда что-нибудь? Если мы узнаем, что это так, значит, сможем предъявить ему еще одно обвинение.

Ленгтон покачал головой:

— Не заморачивайся. Этот выродок умер, значит, работы у нас стало гораздо меньше. И без того против Эммерика Орсо столько улик, что на двадцать пять лет хватит.

— Знаю, только тебе не кажется, что нам нужно это выяснить?