Джоанна невольно вздрогнула и отпрянула.

— Вскоре после второго суда над Джимбо с ним случился удар, — сказал Томми. — И с тех пор он такой. Вся левая сторона парализована. Мы не знаем, понимает ли он что-нибудь.

Томми подошел к креслу и погладил отца по все еще густой седой шевелюре. Скорее как отец сына, а не сын отца. «Вот так в конце меняются ролями родители и дети», — подумала Джоанна.

— Не знаем, отец, да? — произнес он совсем тихо и ласково. Затем он погладил старика по руке, но тот по-прежнему никак не реагировал.

Томми быстро подошел к Джо и встал рядом с ней.

— Вот, это все, — сказал он, выводя Джоанну в прихожую. — Мне хотелось, чтобы вы своими глазами увидели его, — добавил он, прикрыв за собой дверь. — Мы держим состояние Сэма в тайне. Вот почему нельзя об этом говорить в печати. Отцу очень не понравилось бы, если бы люди узнали, что он превратился в пускающую слюни развалину. То есть, я хочу сказать, он по-прежнему Сэм О’Доннелл. И пока он жив, этого у него никто не отнимет. — Томми говорил со спокойной гордостью, даже почтением.

Его отношение к отцу растрогало Джоанну.

— Мне очень жаль, Томми, что так случилось, — произнесла она. И как ни странно, она говорила эти слова искренне.

У нее не было иллюзий по поводу преступной деятельности Сэма О’Доннелла или того, каким куском дерьма он мог временами быть. Но всегда в нем оставалось что-то особенное — размах во всем, он был личностью, последним из вымирающей породы. Понимая, что не стоит романтизировать таких, как Сэм, Джоанна все-таки не могла не признать его хоть чуть-чуть романтиком.

Томми остался все таким же сдержанным.

— Я показал вам отца не ради вашего сочувствия, — сказал он. — Просто хотел, чтобы вы увидели, что вы наделали — вы и этот негодяй Филдинг. Ведь это вы двое добились нового суда над Джимбо, и вот что получилось в результате. Я нисколько не сомневаюсь, это результат именно последнего суда. Отец обожал Джимбо. А тут эта ваша проклятая ДНК. Он не смог с этим справиться. Он был болен, серьезно болен с того момента, как все закрутилось по новой. Перед началом слушаний в Оукхэмптоне он перенес легкий удар. Вот почему с тех пор он выходил с тростью. Но он более-менее оправился. Во всяком случае, с головой у него все было в порядке, пока Джимбо не исчез. И тогда с ним случился второй удар. Сильный. Слишком сильный для него.

Неожиданно Джоанна разозлилась:

— Томми, наверное, не стоит винить меня или Филдинга. Если вам нужен виноватый, то вините вашего брата.

Томми упрямо затряс головой. Джоанна знала, что он умный, здравомыслящий в жизни человек. Всем было известно о его стараниях примирить семью О’Доннелл с законом. Новый процесс над Джимбо явно не способствовал претворению в жизнь его намерений. Очевидно, как и многие другие представители преступного мира Ист-Энда, Томми делался глух и слеп, когда дело касалось семьи.