Джоанна задумалась о том, сколько жизней искорежила смерть Анжелы Филлипс.

Больше всех, конечно, пострадали Филлипсы, если не считать О’Доннеллов, а Джоанна предпочла их не считать. Она с радостью узнала от нового корреспондента «Комет» в Девоне, что Филлипсы продали часть своих угодий — вероятно, ту, что ближе к Оукхэмптону, — под плановую застройку. Власти выдали разрешение на строительство, несмотря на протесты тех, кто требовал сохранить Дартмур как природный заповедник, обосновывая свое решение, что в той зоне людям нужны новые дома. К строительству привлекли большой капитал, что обещало Филлипсам сохранить остатки своей фермы, хотя «Комет» и отказалась выполнять свои обязательства после провала злосчастного второго суда над О’Доннеллом.

Джо слышала, что Тодд Маллетт в конечном счете прекратил следствие по убийству Джимбо О’Доннелла и причастности к нему Лодочника. Полиция не могла ничего поделать с этим нераскрытым убийством, вернее, частично не раскрытым: все прекрасно знали, что произошло на самом деле, но ничего не могли доказать. Очевидно, посчитали, что шанса доказать что-либо против Томми О’Доннелла нет, и это ничуть не удивило Джоанну.

Пол был верен себе и вел себя так, словно ничего не случилось. Ну или более-менее так. На прошлой неделе он убрал из газеты ее колонку. Джо подозревала, что это что-то вроде наказания, и сказала ему об этом. Разумеется, этого делать не стоило. Ее муж не терпел ни конфликтов, ни ропота. Взрывы эмоций на него не действовали. «Не смеши меня, Джо, это нормальное редакторское решение, — выговаривал он ей. — В мире таблоидов больше нет места для такой журналистики. Твоя рубрика старомодна, и ты знаешь это. Тебе пора бы уже понять, твой „Меч правосудия“ неуместен в „Комет“».

Конечно, Джо отлично все это знала, и ей не нравилась такая ситуация. Пол обещал, что пока она останется младшим редактором, а потом он подыщет для нее другую должность. Но Джоанна не совсем понимала, как это у него получится. Ее разочарование коснулось не только ее самой. Трагедия заключалась в том, что все великие традиции национальных газет вырубались под корень. Независимые британские газеты — когда-то Джо гордилась, что представляет именно такую, — теперь зачастую не особенно отличались от американских таблоидов, ориентированных на запросы невзыскательного потребителя, — печатали всякую низкопробную ерунду, что Джоанна считала позором. И такого же мнения, в общем-то, придерживался и Пол. Ее всегда восхищало, как искусно он балансирует между качественной журналистикой, о которой сейчас практически мало кто заботился, и требованиями современного рынка массмедиа. По крайней мере, так это выглядело со стороны. Но теперь она не была уверена и в этом.