Зиллис промолчал. Опустил голову.

В чём-то всё оказалось даже проще, чем ожидал Билли. Он думал, что задавать неприятные вопросы и выслушивать ответы, которые вынужден давать на них другой человек, будет столь мучительно, что он не сможет провести продуктивный допрос. Вместо этого чувство власти давало ему уверенность. И приносило удовлетворённость. Лёгкость, с которой он вёл допрос, удивила его. Лёгкость эта напугала его.

— Это отвратительные видеофильмы, Стиви. Мерзкие.

— Да, — тихо ответил Зиллис. — Я знаю.

— Ты снимал видео, в которых сам таким же образом причинял боль женщинам?

— Нет. Господи, нет.

— Что ты там шепчешь?

Он поднял голову, но не мог заставить себя встретиться взглядом с Билли.

— Я никогда таким образом не причинял боль женщине.

— Никогда? Таким образом ты никогда не причинял боль женщине?

— Никогда. Клянусь.

— А как ты причинял им боль, Стиви?

— Никак. Я не мог.

— Ты у нас такой паинька, Стиви?

— Мне нравится… на это смотреть.

— Смотреть, как женщинам причиняют боль?

— Мне нравится на это смотреть, да. Но я этого стыжусь.

— Не думаю, что стыдишься.

— Стыжусь. Да, стыжусь. Во время — не всегда, но после — обязательно.

— После чего?