— Но какое отношение к этому имеем мы с Брейди?

— Ошибка Иисуса была в том, что он все делал при зрителях. Не было случая, чтобы кто-нибудь шел себе по полю и вдруг наткнулся на Иисуса, поднимающего в воздух стадо овец… просто так, для себя. — Скарамуцци покачал головой. — Не-ет, ему обязательно нужно было накормить разом пять тысяч человек или оживить Лазаря при большом скоплении скорбящих.

— И что? — спросила, не выдержав возникшей паузы, Алиша.

— А то, что из-за постоянного присутствия зрителей его чудеса выглядели неестественно. Будто они были специально инсценированы, чтобы произвести впечатление на толпу. Я уверен, что именно так решили и фарисеи. У меня ведь та же проблема. Я должен убедить свой Совет, но само действие по предъявлению доказательства, в сущности, убивает силу доказательства.

— То есть они должны найти доказательства самостоятельно, — подытожила Алиша.

— Именно. Либо свидетельства того, что я — тот, за кого себя выдаю, что довольно трудно, потому что практически пророчества давно известны всем, кто в этом заинтересован. Либо доказательства моей искренности.

— Они должны знать, что вы не аферист.

— Я знал, что вы умница, раз так далеко продвинулись в расследовании.

— Значит, быть сумасшедшим в такой ситуации лучше, чем актерствовать? — рискнула Алиша озвучить то, что пришло ей в голову.

Скарамуцци не смутился и не разозлился.

— Сумасшедший не смог бы долго продержаться в такой ситуации, под постоянным и пристальным наблюдением, — возразил он.

— А что ему держаться? Пусть наблюдают — ведь он верит в свою искренность, так что психологического давления никакого.

— Ну, тогда нам всем не мешало бы сойти с ума. Во всех остальных случаях доказательство моей искренности перед лицом единомышленников — долгий и трудный путь.

— Хорошо, продолжайте.

— Лучше всего будет, если Смотрители обнаружат, что я действую согласно пророчеству из своих собственных соображений. Причем не напоказ, потому что скрываю это от них.

Алиша только покачала головой.

— У меня есть замечательный богослов, который находит пророчества, совпадающие с моей жизнью. Он сотрудничает с теологами Смотрителей и имеет возможность подсматривать, над чем те работают. Несколько месяцев назад он принес мне пророчество, которое они обнаружили случайно. Насколько я помню, оно принадлежит предсказательнице Присцилле и звучит так: «Тот, кто унесет с собой пламя бездны, поразит нечестивца». Судя по всему, во времена Присциллы, то есть в первом веке, «унесет с собой» означало «увидит и сохранит в памяти» — такое образное выражение. «Поразит» — значит «убьет». Бездна — это, конечно, ад, а нечестивец… нечестивец — это я… Да, такие уж они, эти пророчества, — улыбнулся Скарамуцци, увидев выражение лица Алиши. — Экзегеза. Анализируется и истолковывается каждое слово в отдельности, потом в контексте собственно текста, в контексте историческом, потом в соотнесении с другими известными пророчествами. Удивительно, что в этом вообще кто-то что-то понимает и что богословы порой приходят к общему мнению. Относительно предсказания Присциллы теологи Смотрителей сейчас ищут подтверждений в пророческих писаниях и их критике — от Монтануса и Тертуллиана до символического языка пророков Даниила и Иоанна. В целом выходит, что это пророчество можно перевести на нормальный язык так: «Антихрист будет убит человеком, который видел преисподнюю».