В половине второго мне сообщили, что ко мне пришел посетитель.
— Не могу представить, кто, во имя всего святого, хочет повидать тебя, — сказал Фантуцци, охранник, стоящий в коридоре, угрюмый мизантроп, который постоянно чесал свои яйца и хватал себя за нос — не всегда в таком порядке, а иногда даже делал это одновременно.
— Пожалуйста, сделайте одолжение, пригласите моего посетителя.
— Я что, дворецкий?
— Никто в здравом уме не наймет тебя на работу дворецким, если захочет увидеть своих гостей еще раз, вот что.
Я медленно произнес это почтительным тоном, так что Фантуцци, чьи интеллектуальные способности были ограничены, не смог решить, было ли это оскорблением или нет. Он на мгновение помедлил у двери, затем скрылся, бормоча про себя.
Как это ни странно, я неожиданно понял, что согласен с ним: кто мог
Но это были не близнецы.
— Привет, Орландо.
Это был Мастер Эгберт Свейн. Это не было вторым большим шоком, как вы понимаете — он наступил немного позже, как вы сами узнаете.
— Эгберт! — завопил я, спрыгнув со своего стула. — Это действительно ты?
— Ьо плоти, Орландо, во плоти!
И этого предмета потребления было по-прежнему много; он стоял с вытянутыми руками, сияя, его громадная масса создавала тень для неполного затмения моей маленькой камеры. Мы нежно обнялись, и хотя он прижал меня к себе немного ближе и немного плотнее, чем мне хотелось бы, я все же был рад видеть его. Сколько иронии было в том, что не так давно я хотел быть как можно дальше от него.
— Вы уже можете отпустить меня, Мастер Эгберт, — сказал я, сопротивляясь изо всех сил его захвату, похожему на тиски.
— О, дай мне посмотреть на тебя!
Он вытянул руки, держа меня за плечи.
— Ты похудел, Орландо… они нормально тебя кормят? Тем не менее, обнаруживаются очертания твоей божественной мускулатуры