Шли годы. Он никогда не произносил вслух ее имени и не получал никаких известий, но ждал, И вот наступило утро, когда, помогая на кухне Сестре Благодать, он услыхал грозные слова:

— Ты говорил во сне, Брат. Кто такой Патрик О'Горман?

Он попробовал увернуться от ответа, пожал плечами, но она строго сказала:

— Не увиливай, Брат. Говори правду.

— Мы с ним дружили когда-то. Ходили вместе в школу.

Она ему не поверила, хотя он сказал правду.

— Когда говорят о друге, то не скрипят зубами и не ругаются. Больше она тогда не стала его терзать, но через несколько дней пытка повторилась:

— Ты снова говорил во сне, Брат. Об О'Гормане, Чикото и каких-то деньгах. Надеюсь, тебя не мучит совесть?

Он промолчал.

— Если тебе есть в чем раскаяться, покайся, облегчи душу. Больная совесть еще хуже, чем больная печень, я и того и другого насмотрелась вдоволь. Грехи, совершенные в мире зла, разъедают душу. Когда тебя пожирает изнутри дьявол, вырви его из груди и отбрось, не будь его убежищем.

Все последующие дни он чувствовал на себе ее взгляд — цепкий, выжидающий и любопытный, как у вороны.

Приехал и уехал человек, которого звали Куинн, затем вновь появился и вновь исчез. Сестра Благодать, бледная и изможденная, вернулась из Уединения.

— Ты не сказал мне, что О'Горман умер, Брат.

Он покачал головой.

— Ты виновен в его смерти?

— Да.

— Это был несчастный случай?

— Нет.

— Ты это сделал намеренно?

— Да.