— А потом я пришла к тебе. Синдри был слегка расстроен. Наверное, решил, что я его дурачила.
— Возможно, был прав.
— Слушай! Синдри признал, что они планировали убийства людей, которых считали виновными в креппе. Директора банка. Бывшего британского канцлера казначейства. И других людей.
— Других? Кого? Ты выяснила?
— Ну разумеется, — проговорила Ингилейф заплетающимся языком и хихикнула. — Заставила его сказать. Это некий Ингольфур Арнарсон.
— Кто это такой? Однофамилец открывателя Исландии.
— Не знаю. Советую найти его в телефонном справочнике, а потом позвонить и сказать, чтобы он запирался на все замки. И главное, не забудь арестовать Синдри.
— Я не могу его арестовать, — сказал Магнус.
— Почему? — спросила Ингилейф. — Он признался, разве не так? Я могу выступить в суде, повторить все, что он мне говорил.
— Как доказательство это никуда не годится.
— Как это не годится? Ты просто завидуешь мне.
— Завидую? С какой стати?
— Да, завидуешь. Потому что я за вечер выяснила то, чего ты не смог выяснить за неделю.
— Это чушь! — сказал Магнус. Но его бесило, что в словах Ингилейф была доля правды. Он завидовал. А она использовала незаконные методы: не только нарушила закон, но и обманула его. — Ничто из этого нельзя использовать как доказательство. А если адвокаты прознают о существующей между нами связи, что будет непременно сделано, дело скорее всего сочтут спровоцированным.
Собственно говоря, Магнус не имел представления о том, используется ли в Исландии такая формулировка. Но в Америке это было бы очень серьезной проблемой.
— Как ты можешь на меня сердиться, когда я тебе так помогла? — возмутилась Ингилейф. — Можешь себе представить, как противно разговаривать часами с этим сластолюбивым типом, терпеть его лапанье, но я пошла на это, чтобы помочь тебе?
— Его лапанье? — переспросил Магнус.
— Ага, ты ревнуешь.
— Да, черт возьми, ревную! — воскликнул Магнус. — Я не просил тебя это делать. Не просил соблазнять Синдри.
— Я не соблазняла его в полном смысле слова. И вообще могу разговаривать с кем хочу.