— Спокойной ночи. И с днем рождения!

Когда он уехал, она все же проверила обойму и дослала пулю в патронник.

Они вошли в дом.

Поднявшись наверх, Бринн заперла пистолет в сейф и вернулась в кухню.

Джоуи уже поел — соседи накормили его пиццей. Он шатался по комнатам, разглядывая отверстия, оставленные пулями, пока Бринн не остановила его.

Потом она долго стояла под душем, под самой горячей водой, какую только могла вытерпеть, и, просушив волосы полотенцем, завязала их сзади. Шуметь феном ей не хотелось. Она сменила бинт на лице, надела свитер и спустилась вниз, где Грэм разогревал оставшиеся с вечера спагетти. Голода Бринн не чувствовала, но понимала, до какой степени за последние двадцать четыре часа истощила свой организм. Он мог попросту взбунтоваться, если не дать ему пищи, и как можно скорее.

Они перешли в столовую и некоторое время ели молча. Потом она откинулась на спинку стула и посмотрела на этикетку своей пивной бутылки, вдруг заинтересовавшись, как в природе выглядит хмель.

Потом обратилась к Грэму:

— О чем ты думал?

— В смысле?

— Мне показалось, в больнице ты хотел что-то сказать.

— Уже не помню.

— Уверен? А, по-моему, должен помнить.

— Может, что-то и хотел. Но давай не будем сейчас. Уже поздно.

— Мне кажется, время самое подходящее. — Она словно бы шутила, но говорила вполне серьезно.

Джоуи спустился вниз и переключал телевизор с канала на канал, сидя на зеленом диване в гостиной.

Грэм выглянул в дверной проем.

— Джоуи, отправляйся наверх читать. Никакого телевизора.

— Всего десять ми…

Бринн хотела вмешаться, но Грэм уже вышел в гостиную. Она не расслышала, что он сказал.