— Ты в порядке?

Она кивнула, стараясь не смотреть ему в глаза. Прихожая представляла собой место кровавого побоища. На обоях, бежевых с золотистым рисунком, остались отпечатки окровавленных рук — следы отчаянной борьбы. Об этом же говорили осколки под ногами и разбитое бра. Но особую наглядность всему этому придавали брызги крови на полу, стенах и потолке. Словно декорации скотобойни… Все это вызвало у нее перед глазами четкую картину происходившего: вонзающийся в тело нож, лопающаяся кожа, разрезанные мышцы и сухожилия, фонтаны яркой артериальной крови…

— Ты уверена?

— Да. — Голос ее звучал надтреснуто, в горле было горячо и очень сухо.

Фил остановился, и она обошла его.

— Давай… давай посмотрим остальное.

Он внимательно посмотрел на нее и направился следом за ней.

— Должно быть, основная борьба происходила здесь, — сказал он. — Она ответила на звонок в дверь, а он… Что, ударил ее рукой? Или ножом?

Он оглядел ковер под ногами. На пятнах крови стояли полицейские флажки: образцы отсюда были взяты на анализ.

— Похоже на то, — сказала Анни. — Но почему? Это отличается от того, что он делал в прошлый раз.

— Серийные убийцы… — Марина сделала глубокий вдох. — Серийные убийцы иногда так поступают.

— А мы уже квалифицируем это именно так? — спросил Фил. — Называем работой серийного убийцы?

— Ты считаешь, что могут быть какие-то сомнения? — сказала Марина.

— А Бразертон мог сделать это, прежде чем мы забрали его? — спросила Анни.

— Крайне маловероятно, — сказал Фил.

— Тогда почему он на этот раз поступил так? — настойчиво спросила Анни. — Этот серийный убийца? Чтобы сбить нас с толку? Заставить нас думать, что это сделал кто-то другой?

— Возможно, — ответила Марина. — Они делают так. Или выбирают… новый способ работы. Что-то такое, что им больше подходит.

— Давайте осмотрим место, где он ее разрезал, — сказал Фил. — Может, это нам что-нибудь подскажет.

Они прошли по кровавому следу в гостиную. И замерли на пороге как вкопанные.

— О боже… — прошептала Марина. — Господи Иисусе…