Светлый фон

2

В душе, под обжигающими строями воды, Тарас недовольно подумал о Павлове. Как же неудобно получилось! Все-таки заместитель председателя Трибунала, уважаемый человек. Да и обсудить многое требовалось накануне Сбора.

Ладно, Коля поймет. Что он, не человек, что ли? А обсудить мы все еще успеем. Целый день впереди.

Сегодня главное — Ганин.

Что-то он совсем стыд потерял. Или расслабился? Затих в своей берлоге, ни слуху, ни духу. Его не дергают, а он и рад. Как же, светило медицинской науки, гений без пяти минут. Ну, я ему устою сегодня светило!

Петровский выключил воду и, открыв кабину, вышел из душевой.

И еще Тополев, подумал он, растираясь полотенцем. Все-таки не боевик он, не оперативник. Зря мы его безопасностью командовать определили. В этом деле, несомненно, нужен специалист.

Но кто? Кого поставить? Кого-нибудь из спецгрупп? Дремова? Барса? Кравченко? А кто будет группами командовать?

Ладно, решил Петровский. Сейчас будем бриться. А во время этого ответственного мероприятия выкинем пока посторонние мысли из головы.

Агамемнон Рождественский

Агамемнон Рождественский

1

Невезение преследовало его по пятам.

Во всем, конечно же, было виновато имя, да упрямая причуда отца, за три месяца до рождения наследника увлекшегося древним Египтом. Одноклассники называли его то Гама, то Мнон, а классная руководительница (в целях экономии времени, должно быть) — коротко Ме. Веру в исключительность ему вернул отец, прояснив на десятом дне рождения ситуацию с именем.

— Твоя уникальность в дуализме, — непонятно сказал он. — Первая часть твоего имени — Ага, что значит на любом языке согласие. А последняя — Нон, что, как сам понимаешь, есть уверенное отрицание. Единство и борьба противоположностей — мироощущение первооткрывателя, прокладывающего путь к туманным рубежам.

Папино высказывание Агамемнон в целом не понял, но запомнил с прилежанием. И когда любопытные старшеклассники принялись его расспрашивать перед приемом в пионеры, он выдал им все слово в слово. Старшая пионервожатая Люся единственная распознала в сложном предложении знакомые слова. Крепко задумавшись, она решила, на всякий случай, отложить прием мальчика со странным именем до последней очереди.

Агамемнон не сильно расстроился. Взяв на вооружение слова отца о первооткрывателе, он любознательно взялся за гранит науки.

Узнав на уроке биологии, что под водой человек больше полутора минут никак не может, он принялся за серьезные эксперименты в ванной. Рекорда боевых пловцов Агамемнон не побил, зато соседи снизу долго потом ходили к родителям с безнадежными требованиями об оплате ремонта. Деньги в его семье водились, однако мама была прижимистой. Ее скаредность имела веские причины — по отцовской линии генофонд портили азартные игроки. Прадед грешил преферансом и завышенными вистами. Спившийся, растерявший всех и вся, он ушел из жизни, бормоча себе под нос что-то о прикупе и Сочи. Дед Агамемнона был охоч до скачек: проиграв квартиру и выручку фабрики, где числился кассиром, он, не долго думая, свел счеты с жизнью. Плохую родословную сумел выправить лишь отец, при неоцененном вкладе мамы, направлявшей природный азарт супруга то на изучение Египта, то на поиски свидетельств легендарной Атлантиды.