Все, что я испытывала, так это страшную усталость. Малейшее усилие требовало от меня напряжения. Тело было будто налито свинцом. Даже водить ручкой по бумаге казалось тяжело, а мозг отказывался соображать. Временами я вдруг обнаруживала, что уже какое-то время сижу, бессмысленно уставясь в одну точку немигающим взглядом, без единой мысли в голове.

Прежде всего надо было составить отчет по делу — как для ФБР, так и для полиции, которая вела расследование в отношении меня. Все данные выстраивались в единую цепочку, но ответов на некоторые вопросы нам уже не получить никогда — спрашивать теперь некого. Например, мы не сможем точно узнать, как произошло убийство Эмили. Однако у меня имелась своя теория.

Я предположила, что у девочки, рано прибежавшей домой с собрания, возникла ссора с матерью. Возможно, это случилось за ужином, и я подозревала, что миссис Стайнер могла круто посолить еду дочери и заставить съесть, — к сожалению, такая форма наказания не так уж редка. Возможно, вдобавок она принудила ее выпить соленую воду. В результате девочку стошнило, что только еще больше разозлило мать. Избыток соли в организме привел к гипернатриемии, Эмили впала в кому, и миссис Стайнер отнесла дочь в подвал — уже мертвую или близкую к смерти. Такое развитие событий объясняло кажущееся противоречие в результатах посмертного исследования: повышенную концентрацию натрия и отсутствие прижизненной реакции на травмы.

О мотивах, которые подвигли Денизу воспроизвести обстоятельства убийства Эдди Хита, я могла только догадываться. У женщины с делегированным синдромом Мюнхгаузена такое дело возбудило бы самый пристальный интерес, и ее реакция на него разительно отличалась бы от реакции других людей. Ей сразу пришло бы в голову, сколько внимания окружающих приобретет мать, потерявшая ребенка в столь ужасной трагедии. Такая перспектива не могла оставить ее равнодушной, и она, вполне вероятно, не раз прокручивала в голове все детали. Я не знала, намеренно ли она отравила и застрелила свою дочь в исполнение заранее продуманного плана либо убийство произошло случайно, в припадке ярости, и вот тогда-то ей и пригодились ее фантазии. Сейчас это было уже не важно — дело об убийстве Эмили не будет рассматриваться в суде.

В подвале миссис Стайнер уложила тело дочери в ванну. Видимо, именно тогда она и выстрелила ей в затылок с тем расчетом, чтобы кровь стекла в канализацию. Когда она снимала с тела одежду, из кармана Эмили выпал четвертак — тот самый, который предназначался для пожертвований. Девочка убежала с собрания до того, как начался сбор денег, и четвертак остался при ней. Шесть дней монета пролежала под ее телом.