Они оба просто получали слишком много удовольствия — а было уже три долбанных часа пополудни.

— Мы уже можем идти? — спросил он. Его терпение стали таким тонким, что через него уже можно было видеть насквозь. Его удивляло лишь то, что они этого не замечали.

— Нет, — хором ответили они, вскоре поняв многозначительность полного согласия. Их улыбки стали шире.

Ох, батюшки. И за это он платит по три с половиной тысячи баксов в час?

— Как насчет меня? Я могу уйти?

Франческа взглянула на него так, словно только что заметила.

— Конечно, Кристо. Ты свободен.

Он мог уйти, а она даже не сказал ему? Он оштрафует ее, из принципа.

— Могу я взять твою машину? Мистер Дейл подкинет тебя до дома.

Он подготовил почву для сделки — ее радостная реакция на предложение была очевидна.

— Конечно, — сказал Джордж, просветлев.

— Франческа, ключи. — Он протянул руку.

Пять минут спустя, он позвонил Скитер и направился к особняку Большого Джона.

«ТОШНОТВОРНЫЙ» — было самым подходящим словом, которое смогла придумать Катя для описания торжественного ланча, который устроили Большой Джон и его жена, Лили Бэт, для финансового комитета кампании Мэрилин. Дело было не в еде. Дело бы в людях. Помимо Трейноров, Мэрилин и ее служащих, здесь находилась еще, по меньшей мере, сотня других людей — людей, вложивших деньги в кампанию и желавших принять в ней участие, влиятельных лиц. Одним из них оказался Филипп Каннингем. С резкими чертами лица, узким носом и тонким ртом, по-прежнему рыжими волосами и веснушками он был легко узнаваем — неуклюжий парнишка, которого они прозвали Аистом. Он приехал поздно и сел за другой столик, но от того, как пристально он наблюдал за ней краем глаза, ее желудок завязался узлом — и это все равно не шло ни в какое сравнение с тем, как на нее смотрел Большой Джон.

Она поняла, что этот человек ненавидит ее. Последний раз она видела его на суде, и, видимо, была слишком потрясена происходящим, чтобы заметить это. Но он ее ненавидел; она чувствовала это каждый раз, как их взгляды встречались. Он стоял во главе столе, красочно представляя ее мать людям, которые будут транжирить ее деньги на протяжении следующих восемнадцати месяцев, но время от времени его взгляд падал на нее и промораживал до самого мозга костей.

Насколько ей было известно, и Филипп, и Большой Джон могли заполучить снимки вместе с кусками окровавленного платья, могли сделать еще множество вещей, чтобы запугать или уничтожить ее. Но она не могла представить, что один из них убил Теда Геррети, просто чтобы напугать ее. Нужен был мотив, а ей в голову приходил только один: «Мертвец не болтает».