– А что насчет Нэнси Честейн?

– Я дала ей шанс Проезжая мимо этой сумасшедшей, я сказала ей «привет». К несчастью для нее…

– Она узнала вас, развернулась и побежала.

Лидия снова подмигнула.

– Но недалеко.

– А Койл? Он ведь не был коллекционером, верно?

Она ухмыльнулась.

– Вы имеете в виду все это дерьмо в рамках у него на стене? Это все появилось после моего похода, в хозяйственный магазин и мясную лавку: гвозди, веревки… Пару рубашек я натерла куском свинины. Нашел свое место и кусочек засохшего говяжьего языка. На обустройство тайной комнаты у меня ушло меньше одного дня.

– Хамерле считал, что Койл не был коллекционером, но я ему не поверил. Хамерле тоже не имеет к этому никакого отношения, так?

– Уоррен даже мастурбировать не смог бы без инструкции на видеокассете. Но тогда он был адвокатом Марсдена. – Она опять ударила меня ногой. Больно. – Но вам ведь и это известно, не так ли, мистер Умник?.

Я кивнул.

– У вас острый, ум, Райдер. Давайте поиграем, посостязаемся в этом с леди Калипсо. Вопрос: Что было главной причиной того, что я пошла работать в «Хамерле, Мелбайн и Раус»? Подсказка: Это не опыт и умение Койла вести переговоры, хотя его репутация добавила еще один чудесный штрих в подтверждение подлинности картин.

Снова ее туфля ткнула меня в бок; она играла со мной, как кошка с пойманной мышью.

– Ну, давайте, Райдер. Попробуйте сообразить, если сможете.

Я подумал о друзьях и знакомых, которые увлеченно коллекционировали фото бейсболистов, огнестрельное оружие, какие-то древности. Их всех объединяла одна общая черта: стремление глубже постичь ту область, которая их так интересовала. И я сказал:

– Вы общались с потенциальными участниками разнообразных торгов в условиях офиса. Основные коллекционеры знали Хамерле как адвоката, защищавшего на суде Марсдена Гекскампа. Хамерле рассказывал нам, что ему периодически звонили коллекционеры и пытались вытянуть из него информацию. Вы создали поистине золотую взаимосвязь.

Она сделала вид, что аплодирует.

– Никто точно не знал, куда подевались картины после смерти Марсдена, но у каждого была своя теория. шинство спекуляций сводились к тому, что на них наложил лапу адвокат или что он, по крайней мере, знает, где они. Его имя, стоящее на первом месте в названии солидной фирмы, только подтверждало их домыслы.

Она встала и посмотрела на меня сверху вниз; глаза ее сияли, триумфом.

– Они хотели верить – и я дала им картины Фориера. Они хотели закономерности – я дала им Уоррена Хамерле. Они хотели подтверждения – я предоставила им вас.