— Не физически, а морально. Постоянно делал замечания насчет ее внешнего вида, домашнего хозяйства — в этих вопросах он одержимый. И ужасно ревнивый… Именно поэтому она была предельно осторожна. И… — Чанселор помолчал секунду, словно не решаясь продолжать. — Ну, не знаю, имеет ли это значение, но она мне рассказывала о его очень странных причудах.

— Каких? — спросил Поттинг.

— Сексуальных. Он садомазохист. Фетишист…

— Что это значит? — спросил Поттинг.

— Кожа, резина, всякое такое.

— Обо всем этом она вам рассказывала? — уточнил Дзаффероне.

— Да.

— Вас это возбуждало?

— Что это за вопрос, черт возьми? — Чанселор бросил на молодого нахала пылающий взгляд.

— Вы возбуждались, когда Кэти рассказывала о подобных вещах?

— Я вовсе не такой свихнувшийся извращенец, как вы, видимо, думаете, — парировал он.

— Мистер Чанселор, — Поттинг снова разыгрывал доброго копа, — миссис Бишоп в своих рассказах никогда не упоминала противогаз?

— Что?

— Среди фетишей мистера Бишопа противогаза не было? Постарайтесь припомнить.

Художник на секунду задумался.

— Нет… Не помню, чтобы Кэти говорила о противогазе.

— Точно? — спросил Дзаффероне.

— Такое не забудешь.

— Похоже, вы легко забыли, что она замужняя женщина, — подколол его Дзаффероне.

— Думаю, мне пора пригласить своего адвоката, — заявил Чанселор. — Вы преступаете рамки дозволенного.