— И способ, каким это было сделано, — продолжала рассуждать Линда. — Упрятать Дэвида в тюрьму, прежде чем вступить в контакт с тобой. Мы говорили об этом, помнишь? Как будто все специально было придумано для того, чтобы тебя разозлить.

— Или довести до безумия. Заставить сделать то, что они велели, без всяких вопросов. Если бы они предложили мне это, когда Дэвид был выпущен под залог, неужели бы я стал действовать так быстро? Все у них сработало, Линда, вот о чем ты постоянно забываешь. Для него все вышло просто замечательно. Именно так, как и было задумано.

— Я сумел бы остановить это, если бы знал, — сказал Малиш.

Он пытался взывать ко мне, как человек к человеку, как отец к отцу, — точно так, как он уже делал однажды в моем кабинете. Он действовал, исходя из неверной посылки, что я воспринимаю его в качестве родственного мне человеческого существа.

— Я не позволил бы твоему парню пройти через такое, — сказал он.

Малиш допустил ошибку, упомянув про Дэвида. Это заставило меня вспомнить лицо сына, которое я видел сквозь решетку, его дрожащий голос, когда он рассказывал мне о своих первых днях в тюрьме. Я поднял пистолет. Мне хотелось услышать, как точно так же задрожит голос Малиша. Он сжался от страха, доставив мне подлинное удовольствие.

— Тебе ведь мало что известно, верно? — сказал я ему. — Для человека, который, по всей видимости, имеет такие хорошие источники, ты поразительно несведущ.

Как и в тот день у меня в кабинете, когда он притворялся, будто не подозревает, зачем я приказал привезти его туда, ссылка на неосведомленность была не только непростительна, но и обнаруживала самую мерзкую форму самозащиты.

— Ты, слизняк! — почти закричал я. — Может, ты…

— Марк!

Линда снова встала между нами. Она положила ладонь на мою руку. Пистолет почти касался ее груди. Я наблюдал за Малишем поверх ее плеча и думал, не бросится ли он к двери. Мне хотелось, чтобы он попытался сделать это.

— Марк, — еще раз сказала Линда.

Она сильнее прижала к себе пистолет.

Я на мгновение посмотрел ей в лицо.

— Вот почему я не хотел, чтобы ты ехала со мной, — сказал я. — Вот почему не сказал, что у меня есть второй пистолет. Ты никогда даже не допускаешь мысли о чьей-то виновности. Тебе нужны доказательства, в которых я не нуждаюсь. Ты будешь настаивать на его презумпции невиновности и на предоставлении ему всех прав, независимо от того, насколько очевидно сделанное им. Это не какое-то проклятое уголовное дело, Линда, не что-то теоретическое. Это мой сын. Ты не имеешь к этому никакого отношения. Отойди в сторону!