Вся иерархия секты была в ключевых словах, вырвавшихся у Патриции Кемпбелл в бреду. Но божественная дева закружила его в фантастическом танце, затмила очи кровавым туманом и увлекла на тропу, уводящую в непролазные дебри.

Хорошо еще, что у агента хватило ума опомниться и остановиться. Ему ли было тягаться с великими путешественниками и первопроходцами, светочами мысли, знатоками культур и языков? Здраво оценив свои скромные возможности, Моркрофт пришел к выводу, что Тибет ему не по зубам. Лучше и не начинать.

А ведь он был на правильном пути, разложив по полочкам герольдов и хлебодаров, распутных малькольмов и любострастных норманов, но, сделав лишь несколько робких шажков, свернул с дороги, завороженный видением краснокожей йогини.

Она сверкала на горизонте всеми оттенками лала, как мираж в пустыне.

ЧИТАЙТЕ «ТВ-ПАРК» И С ГОЛОВОЙ БУДЕТ ПОЛНЫЙ ПОРЯДОК

Глава тридцать третья Чертовщина в Москве

Глава тридцать третья

Чертовщина в Москве

Ежедневная газета «Комсомолец столицы» собрала в Москве и области около миллиона подписчиков. В розницу ее предлагали на всех углах: в подземных переходах, метро, последних киосках Союзпечати, с рук и лотков. Задиристая, скандальная, стойкая в симпатиях и антипатиях, она никого не оставляла равнодушным, будь то друзья или недруги. Настоящая «кость в горле». И с ней приходилось считаться. Говорили, что газету регулярно просматривает Президент, не довольствуясь обзорами пресс-службы.

По этой ли, по какой-то иной причине, на столе главного редактора стояла правительственная «вертушка». Этим аппаратом, традиционно белым и с прежним гербом, воспользовался Саня, чтобы связаться с президентской администрацией.

Выйти непосредственно на генерала Алехина не удалось. Саню перекидывали с одного телефона на другой, никто не говорил ни да ни нет, одни вежливо растекались в комплиментах, прося справиться на следующей неделе, другие отчужденно отмалчивались, а то и вовсе не снимали трубку. Создавалось впечатление, что добрая половина номеров вообще принадлежала несуществующим лицам.

Глухое вымороченное молчание вызывало едкое раздражение. Хотелось расколотить трубку о чей-нибудь тупой череп. Но еще противнее было, когда лично знакомые люди сладкими голосами обещали перезвонить к концу дня, в крайнем случае — завтра. Наступал вечер, ночь сменялась таким же суматошным и жарким днем, как и предшествующие, а звонка так и не было.

В пятницу, тринадцатого июля, после обеда, когда над городом отгремела сухая гроза, после чего духота стала совершенно непереносимой, по газетным коридорам поползли мрачные слухи о всяческой чертовщине, которая будто бы одновременно объявилась в разных концах. Преимущественно в центре, однако в границах Садового кольца.