– Есть несколько способов изменить мир. Тот, которым пользуюсь я, далеко не лучший.
– Почему?
– Потому что не испытываю к этому желания. Чтобы изменить мир, надо иметь убеждения, веру, идеалы. У меня же ничего такого нет.
Сидя рядом с нагой, как Ева, Мари, в этих первобытных джунглях, в долине, приведшей их в глубь времен, Натан не удержался от откровений.
– Так вы ни во что не верите?
– После смерти жены я уже четыре года живу оттельником. Усиленно занимаюсь дзен и боевыми искусствами, чтобы стать сильнее и мудрее.
– Удалось?
– Нет, раз я здесь. Зато это мне прибавило эффективности в глазах ФБР. Я угадываю истину лучше, чем кто-либо другой, обусловленный своим социальным кругом образованием, воспитанием, культурой. А отсутствие это усиливает способность к эмпатии.
– Имя у вас хотя бы есть?
– Натан Лав.
– Если у вас нет своего эго, то как вы объясните, что меня к вам влечет?
– Быть может, потому что я влез в шкуру того, кто хотел бы вам понравиться?
Она положила руку на его затылок.
– Это вам удалось.
Она его поцеловала. Их тела прильнули друг к другу под звуки «Elevation». Натан сдержал первобытный позыв.
– Не хочешь зайти дальше? – спросила Мари.
– Тебя ко мне влечет, потому что рядом со мной тебе все кажется возможным – сделать революцию, послать
– На кой черт приплетать сюда Поля?
– Согласен. Я жду худшего, включая солдат, выкуривающих меня из этого леса напалмом. Так что Поль на этих весах тянет немного.