Увидев мать в таком состоянии, Леа заплакала. Натан Доверил ее заботам Рейн, которая как раз в эту минуту затыкала топливный шланг микроавтобуса лоскутом от собственной футболки.

– Леа нужна поддержка, – сказал ей Натан.

– Я займусь ею.

У Карлы была самая настоящая истерика. Он окунул ее голову в холодную воду озера, сел у подножия дерева, притиснув к себе ее спину, положив свои ноги на ее ноги а руками обхватив ее грудь.

– Оставь меня! – закричала она.

– Я буду держать тебя так, пока ты не успокоишься.

– Когда ты меня бросил, мне надо было покончить «собой.

Он сжал ее чуть сильнее и сунул лицо в ее волосы, которые пахли рвотой. Она не могла контролировать ни свое настроение, ни свое тело. Ее мучили судороги, она обливалась потом, вырывалась, бормотала какой-то бессвязный бред. Ладони казались ледяными, кожа была влажной, желудок терзали спазмы, по венам струился огонь, во рту было сухо. От любого звука, от малейшей вспышки света в мозг словно вонзались иголки боли. Ей почти удалось заснуть, но паника вкупе с физическим страданием оказались сильнее усталости. Натан не ослаблял объятий, хотя кровоподтеки и открытые раны подтачивали его силы. Он цеплялся за это больное тело, словно за любимое существо, брошенное на произвол судьбы. Он подумал о Сильви, которая через него достигла цели, об Алеке, который пожертвовал жизнью ради этих женщин, о Лин Ли, которая искала истину между Индией и Китаем.

Ай-ка погрузились в кошмарные сновидения, вызванные героином. Уже глубокой ночью к Натану подошла Рейн.

– Ей удалось заснуть? – шепотом спросила она.

– Сейчас у нее состояние раздвоения личности. Как только она восстановит силы, она начнет действовать. А как Леа?

– Спит. Вам больно?

– Могло быть хуже.

– Дайте посмотрю.

Она осмотрела его лицо и поморщилась.

– Я сейчас.

Она вернулась, принесла влажный лоскут и с осторожностью медицинской сестры протерла раны на щеке и на плече.

– Твоя футболка сжимается подобно шагреневой коже, – заметил Натан.

– Как погиб Алек?

– Пытался тебя защитить.