Посмотрев на себя в зеркало, Лука ужаснулся: краска покрыла его голову чем-то вроде кровавого капюшона. Он сунул голову под воду и принялся лихорадочно смывать краску, затем потряс головой, как собака. Красная пена быстро уходила в слив раковины. Шампунь щипал глаза, стекал по груди. Лука вслепую потянулся за полотенцем и замотал голову. Некоторое время он боялся взглянуть на результаты своих стараний, но потом все-таки сбросил промокшее полотенце и с опаской подошел к зеркалу. Повернулся направо, налево, немного наклонил голову. Краситель лег ровно, и Лука поздравил себя с результатом. Отныне он больше не Лука Каролла, а Джонни Морено.

Грациелла знала, что по закону Пола Кароллу можно продержать в тюрьме еще только месяц, и была готова услышать, что его освободят. В кабинете дона Роберто в самой глубине сейфа хранился «люгер» в бархатном чехле. Грациелла нащупала мягкую ткань, достала оружие и вынула его из чехла. Пистолет был холодным и тяжелым. Она осторожно положила его на стопку документов, сложенных на столе дона Роберто. Патроны хранились в третьем ящике стола. Грациелла хорошо знала, как заряжать пистолет, она даже умела из него стрелять. По ее расчетам, для выстрела был лишь один подходящий момент — это можно было сделать тогда, когда заключенных выводили в зал суда. Пол Каролла, закованный в наручники, всегда шел последним. Он сидел в отдельной клетке, ближайшей к скамье защитников. Каждый день повторялась одна и та же процедура: перед тем как защитники займут свои места, Кароллу помещали в его клетку, оковы у него на ногах пристегивали к полу и клетку закрывали. Место Грациеллы находилось прямо напротив места Кароллы. Он всегда усаживался медленно, оглядывая зал, стрелять можно было только в это время. Другого шанса у нее не будет, она не имеет права промахнуться.

Энрико Данте снял ботинки и расстегнул ширинку. Он спустил брюки до половины, когда вдруг понял, что в комнате кто-то есть. Данте замер неподвижно и прислушался, чувствуя, как по телу бегут мурашки. Занавеска на окне дрогнула. Он рывком отдернул ее, чуть не сорвав с карниза. Окно оказалось открыто. Данте захлопнул его, пытаясь вспомнить, сам ли он оставил его открытым. Наконец, вздохнув с облегчением, он стянул брюки и, зажав отвороты штанин под подбородком, стал расправлять складки. Потом подошел к гардеробу, открыл дверь… и завопил.

Лука резко выбросил вперед руку, схватил Данте за горло и стал теснить его назад. В первый момент Данте его не узнал. Придушенно хрипя, он беспомощно пятился назад, пока не наткнулся на кровать. Лука разжал руку, и Данте повалился на спину. Лука сделал быстрое движение рукой, и в его ладонь соскользнул нож. Еще одно движение — и раскрылось длинное, острое как бритва лезвие. Лука наклонился над Данте и приставил нож к его горлу, и только тут Данте его узнал.