— Хорошо. А вы не откажетесь от своего обещания?

— Мы же договорились, ваше дело будет пересмотрено. Вы знаете, что это значит: вас освободят досрочно. Так что давайте рассказывайте.

— И то, что я скажу, не будет использовано против меня?

— Нет, — прошипел Пирелли, уже не на шутку разозлившись.

Анкора видел, как его брови угрожающе сошлись на переносице. Интересно, почему шеф такой мрачный? Тут он вспомнил, что приехала Лиза, и сразу все понял.

Адвокат Сидоны отрывисто кивнул своему подзащитному, и тот приступил к делу:

— Ну ладно… Каролла приехал в Палермо со мной и еще с одним парнем. Его сын — этот самый Лука, которого вы ищете, — был еще тот тип, доложу я вам, с большими причудами. Просто геморрой в заднице! Никто его не любил. Он вечно ошивался в нью-йоркской квартире, валял дурака и совал нос в чужие дела.

Пирелли слегка расслабился и предложил Сидоне сигарету. Тот взял ее, но курить не стал, а заложил за ухо.

— Вы когда-нибудь видели, чтобы Каролла плохо обращался со своим сыном? — спросил он.

Сидона покачал головой:

— Каролла всеми силами пытался сплавить парня, занять его хоть каким-то делом. К сожалению, у Луки было туго с мозгами: изо всех школ его вышибали.

Целых десять минут Сидона силился припомнить, как назывались эти школы. Наконец он выдал одно название. Пирелли приободрился. У него до сих пор не было поздних фотографий Луки. Уже ради одной этой информации стоило потратить время на беседу с бандитом.

Сидона продолжал:

— Каролла определил парня в пиццерию, тот завалил все дела к едрене матери. Попробовал его в игорных домах — ну, знаете, где делают ставки? — опять полный крах. — Он почесал в затылке. — Я только один раз видел, как Каролла орал на Луку, — это было, когда он нашел чулан с оружием. Знаете, он сыпал парню бабки, как автомат — соленые орешки, и никогда не спрашивал, на что тот их тратит. А потом открыл этот чертов чулан и увидел там целый арсенал!

Пирелли затушил бычок и прикурил новую сигарету.

— У него были сверла? Стоматологические сверла?

— Не знаю. Но у него было все, что нужно для производства таких игрушек. Каролла устроил ему тогда хороший нагоняй. Потом парень завел себе нож-выкидушку и открывал его всякий раз, как на него ни посмотришь. Он сделал у себя в рукаве что-то вроде перевязи. Вряд ли он пользовался этим ножичком. Я думаю, это была просто такая забава. Он, как фокусник, спускал нож по руке, захватывал в ладонь и выщелкивал лезвие — острое как бритва. У него все пальцы были залеплены лейкопластырем: сам и порезался.

Пирелли перебил вопросом: