Аншос вновь приостановила ход своего рассказа, словно умеряя его накал в надежде успокоиться самой, словно желая набраться сил перед решительным броском, перед финальным эпизодом, которого все с нетерпением ждали. Было такое впечатление, что во всем здании воцарилась поистине гробовая тишина, если только такое сравнение здесь уместно. И посреди этой тишины резко зазвучал голос рассказчицы, заговорившей так, словно она целые столетия ждала возможности поведать миру свою историю.

— Но прежде чем сделать ей инъекцию, я совершила еще одну операцию, — сказала она, роясь в куче вещей на столе; наконец ей удалось найти то, что она искала.

Во время пауз был отчетливо слышен шум дождя, мягко постукивавшего в оконное стекло. Аншос продолжила:

— Установив поршень на кусочек затвердевшей пасты из кураре, очень похожий на этот, — вот так, я несколько раз выстрелила в пасту заключенным внутри поршня ланцетом, пока не убедилась, что лезвие хорошо пропиталось ядом. Затем, воспользовавшись ее полным безразличием ко всему, кроме своей персоны, я положила руку на ее левую ногу, мягко прижав ее к краю джакузи, приложила поршень концом, из которого высовывается кончик ланцета, к ее коже, — рассказывала Аншос, показывая на свой собственной руке, — и выстрелила ланцетом ей в ляжку. Она даже не вздрогнула. Вот так.

У комиссара возникло недоброе предчувствие и он было попытался пресечь движение руки докторши, но сдержался. Аншос заметила это, ее взгляд на какое-то мгновение задержался на вздрогнувшей руке Салорио, но потом она, как ни в чем не бывало, завершила предпринятое действие и продолжила говорить спокойным голосом, устремив неподвижный взгляд вдаль.

— Это был восхитительный момент. Кураре блокирует легочные клетки, и отравленный человек ощущает, как у него останавливается дыхание. Он знает, что умирает. И София знала. Она широко раскрыла глаза, словно спрашивая меня, что происходит, почему я улыбаюсь ей, почему ничего не делаю, чтобы ей помочь. Я ждала до тех пор, пока окончательно не удостоверилась, что она мертва. Если бы я позвонила в 061 или сделала бы ей искусственное дыхание, она бы не умерла, но я позволила ей уйти.

— Почему ты все сделала именно так? — задала вопрос Андреа.

— Потому что я полагала, что это будет справедливо. Кураре не оставляет следов. Если бы я убила ее с помощью цианистого калия, она умерла бы мгновенно, не успев ничего осознать, а к тому же в крови остались бы следы яда. Цианид провоцирует клеточный паралич во всем организме, поэтому смерть наступает молниеносно. Возникают конвульсии и идет пена изо рта. Если бы я смазала ланцет цианидом, ее смерть была бы такой, — ответила Аншос.