— Вы потеряли своего первого ребенка, Галлея, когда ему было четыре года. Вы его обожали. Вы уверены, что не ищете в своих близнецах чего-то особенного, чего-то, что поставило бы их впереди? Как некую форму компенсации.
— Это смешно! — взорвалась Наоми. — Просто смешно!
— Абсолютно! — подтвердил Джон. — Послушайте, мы пытаемся лучше понять собственных детей, за этим мы и пришли к вам, а вы нас как будто в чем-то обвиняете.
— Нет, я вас ни в чем не обвиняю. Все, что я хочу сказать, — ваше утверждение, что они говорят наоборот, пропуская при этом каждую четвертую букву, совершенно невероятно! Это невозможно. Таких примеров в науке нет. Вы приписываете своим детям способности, которыми не обладает ни один человек на планете! Только подумайте, какие понадобилось бы производить вычисления, чтобы делать это.
— Тогда какова же ваша версия? — спросил Джон.
— У меня ее нет. Поверьте, я бы очень хотела все это объяснить, но не могу. — Психолог в упор посмотрела на них обоих.
От этого изучающего взгляда Наоми слегка смутилась.
— Почему ученый-лингвист говорит нам одно, а вы — совсем другое?
Шейла Микаэлидис покивала, словно в такт собственным мыслям.
— Вам знакомо понятие
—
— Да, — сказала Джон. — Мне известно, что это такое.
— Не могли бы вы в двух словах объяснить это вашей супруге?
Джон пожал плечами, словно в нерешительности, потом повернулся к Наоми:
— Ну, упрощенно говоря, это означает, что у человеческого разума есть некий предел. Люди от природы наделены определенным уровнем интеллекта, и существует потолок, выше которого им не подняться. Биологические ограничения. Точно так же, как существуют ограничения и в других аспектах.
Он взглянул на психолога. Она согласно кивнула.
— Например, человек может пробежать расстояние в одну милю за четыре минуты. Мы знаем, что этот рекорд может быть побит на несколько секунд. Но ни один человек на свете никогда не сможет пробежать милю за минуту. Возможно, и за три минуты тоже. — Он почувствовал неловкость, и Наоми тоже.