Он надел рубашку с накрахмаленными кружевными манжетами, которую с такой любовью выстирала и выгладила для него маман Альфонсин, превратившая каждую сборку в произведение искусства. На запястьях манжеты были схвачены серебряными запонками со вставками из граната. В кружевной воротничок-жабо, расходящийся веером вниз от подбородка, он продел булавку, традиционно необходимую деталь в наряде хорошо одетого мужчины. В данном случае она представляла собой нагромождение мелких бриллиантов, дополненное с обоих концов двумя рубинами.
Из кармана на правой стороне его жилета к карману слева, отягощенному увесистой глыбой часов, тянулась золотая цепь с толстыми звеньями, сразу бросавшаяся в глаза, как оно и было задумано. Ибо что же это за мужчина, если у него нет часов? И что же это за часы, если они не показывают достоинства их владельца?
Этот пышный воротник над плотно облегающим жилетом придавал ему вид напыжившегося голубя. Впрочем, в данный момент грудь его и так распирало от гордости.
На бюро, перед которым он стоял, приводя в порядок прическу, лежала пачка писем и дагерротип.
Прервав свои приготовления и отложив щетку для волос, он взял письма в руки и быстро, одно за другим просмотрел их. На первом стояло заглавие: «Общество Дружеской Переписки — Сент-Луис, штат Миссури — Ассоциация Благородных леди и Джентльменов», и начиналось оно написанными изящным мужским почерком словами:
«Дорогой сэр, В ответ на Ваш запрос мы с удовольствием направляем Вам имя и адрес одной нашей клиентки. Если Вы соблаговолите обратиться к ней лично, то мы уверены, что это может положить начало взаимоприятной переписке…»
«Дорогой сэр,
В ответ на Ваш запрос мы с удовольствием направляем Вам имя и адрес одной нашей клиентки. Если Вы соблаговолите обратиться к ней лично, то мы уверены, что это может положить начало взаимоприятной переписке…»
Следующее начиналось фразой, выведенной еще более изящным почерком, на этот раз женским:
Следующее:
Следующее:
Затем:
И затем:
А затем: