Не мафия? Мафия! И лучше уж я прикинусь дурачком, мало что смыслящим в «законных» комбинациях. А то – сотрут в порошок и даже не заметят этого. И то, что пока не стерли, – хороший шанс. Чего, казалось бы проще: вырубил меня гориллоподобный «куб», добавили бы чуток по тыкве и закопали. Есть человек – есть проблема, нет человека – нет проблемы. И правильно!

Лийка в свое время, когда мы вместе у Шведа «видик» смотрели, изрекла с чисто национальным рационализмом по поводу гонимого киногероя: «Ну, пусть себе живет в конце концов, если ему так хочется!.. Грохать столько людей, машин и сил…». Да, проще стрельнуть и закопать. Но тогда «кина не будет». А в моем случае – не кино. Значит, я им пригожусь. Они считают, что я пригожусь. Конечно, в том случае, если действительно мало что соображаю, зато руками-ногами махать могу. Вот они выяснят это окончательно, а там и работу предложат. Им нужны мастера. Но если они выяснят иное, то… закопать – не проблема.

Ван Дамм победил. С расквашенной физиономией – но победил. Пошли клипы – на остатке пленки. В аквариуме всполошились дискусы, радужные блинообразные рыбины двадцати сантиметров в поперечнике. Капризные рыбины – если им воду не менять, если их сухим кормом кормить, то загнутся. Я тоже капризен. Не буду я дожидаться полного и окончательного выяснения причин приезда некоего Боярова в Москву. Сейчас я вам, кунаки, подпущу свеженькой водички! Пока меня самого не закопали.

И уже совсем было я сосредоточился. Уже изготовился к приступу резкой боли («браслеты» при рывке неминуемо впились бы в руку до кости)… Не на кого рассчитывать. Только на себя. Шаг вперед, а там посмотрим…

В прихожей раздался грохот, будто повалилась дверь. Так оно и оказалось. В комнату влетело четверо верзил в масках. «Мои» амбалы не успели и глазом моргнуть – попали на мушку. Богатый город Москва! У всех четверых новоприбывших – «Калашниковы» с откидным прикладом.

«Мои» амбалы застыли. Ножи и кулаки – ничто против автоматов. По чью душу?

По мою.

Через минуту я сидел в машине, потирая саднившее запястье, свободное от «браслетов». На прощанье, на выходе из квартиры, за спиной я услышал сочные звуки ударов, стеклянный звон и водопадный рык. Двое верзил вынесли меня из «тюрьмы», а двое остальных успокоили «тюремщиков» – без выстрелов, прикладами. И аквариуму досталось ненароком. Бедные, несчастные дискусы. Бедные, несчастные кунаки-амбалы: когда они придут в себя, от Бесо им попадет больше, чем от моих спасителей.

Машина держала сорок километров в час – куда нам торопиться, от кого бежать?! Едем себе потихоньку в общем потоке. А впереди – «тойота». А мы сидим в потрепанной одиннадцатой модели, той самой, в которой я катался по Подмосковью и сторожил у эспэшного особнячка Бесо.