Боярова еще никому не удавалось подкупить! И чемоданом баксов – тоже. Пусть его у меня конфискуют в Шереметьево-2. Пусть только попробуют! Не трожьте кладь! Это не багаж, это кошелек. Я хочу вручить его законной власти! (Забавно, однако я так и решил! Дурак я наверное. Жеребец и кретин. Наверное. Я больше сокрушался по поводу оставляемых в Америке тысячах баксов на собственном счету, чем при мысли о расставании с живыми миллионами. Или мне моим российским аршином не измерить эдакую сумму – чемодан и чемодан, абстракция. Или был я обуян бла-ародной мыслию: все что могу, все что могу!.. к Белому дому! с чемоданом валюты! Братики-демократики, примите!).

Вероятно, и окружение ныне ближайшее сыграло короля – Боярова! Черт возьми! Регистрация началась. Фамилии! Титулы! Голицын. Князь. Долгорукий. Оболенский. Граф! Бабена мать! Топорович! Репнин! Потомственный баронет Измайлов-Барковский мусульмано-польских кровей! Кончаков! Бли-ин! В такой компании – хоть к бабеной матери, хоть и Совдеп!

Человеку свойственно ошибаться в самооценке. Ну а я – человек. Мне – не чуждо. Я и возомнил. Помнится (а ведь помнится, помнится!), рассказывал малолетке-Саньке отец Евгений Викторович (а ведь отец, отец!) о графе Игнатьеве, о генерал-лейтенанте Игнатьеве, сохранившем для России чуть ли не четверть миллиарда рублей золотом. Во Франции, что ли? И сей дипломат-генерал посылал всех просителей к той самой бабеной матери, пока не вручил с рук на руки золотишко законной власти. А чем я хуже?! Четыре с половиной миллиона долларей – не четверть миллиарда, но… все чем могу, все чем могу!

И пусть дядь-Гоша, Лихарев, Головнин, Галински, Перельман, товарищ Павел суетятся, радуются жизни в Америке, палят друг в друга, прячутся, мухлюют! И пусть Коудли, Шейвере, Арчдейл дорываются до сути! Этот чемоданчик – транзитом. Он здесь, в Америке, ненадолго. Он сейчас улетит. И я вместе с ним. Куда-куда! На кудыкину гору! Не в Колумбию же! То-то меня там земляки сеньора Виллановы ждут с распростертыми объятиями! Они, земляки карлика-Карлоса, и здесь не оставят в покое – тоже, между прочим, веский довод в пользу махания всем им серебряным крылом. Помашу на прощанье и – в небо, и – ура свободному полету. Процедура убытия из Америки на удивление проста – да катись на все четыре! Не то что прибытие! Этот со мной, не мешайте! Он провожающий! Я – особо важная персона, меня провожают до люка. Нет, он не полетит, он остается. Или как? Тэрри, полетим?! А?

– Ты покойник! – повторил фебрила. – Они тебя там даже не сошлют в Сибирь. Они тебя даже, не расстреляют. Они из тебя сделают куклу, понимаешь, парень?!