Марион подцепила чайной ложечкой кусочек орехового пирожного и, отправив его в рот, запила глотком кофе. Потом подвинула тарелочку Хэму и удивленно смотрела, как он сгреб все пирожные в кучу, смешал вместе с мороженым и стал уплетать мешанину столовой ложкой за обе щеки. Не вытерпев, она заметила:

– Думаю, Торнберг, глядя на тебя, когда ты ешь, завидует твоему аппетиту. Эта картина лишний раз напоминает ему о возрасте.

Хэм, оторопев, даже прекратил есть:

– Вот уж никогда не думал об этом.

По-прежнему не отводя от него взгляда, она продолжала:

– Теперь, полагаю, ты будешь остерегаться есть при отце.

Он ничего не ответил на ее предостережение, но жевать перестал.

– У тебя, я вижу, типичное сыновнее желание ублажать своего отца. И все же в отцы тебе достался сам Торнберг Конрад III, а он очень редко бывает доволен тем, что делают простые смертные, а может, и вообще никогда не доволен.

– Как ты додумалась до этого? Марион наклонилась вперед, поближе к нему, и пояснила:

– А вот так. До его мерок никто не может дотянуться, пытаться бесполезно. Нет, даже хуже, чем бесполезно, – просто глупо. Я хочу сказать, к чему посвящать всю свою жизнь достижению чего-то такого, чего, заведомо знаешь, никогда не сможешь достичь? К чему стараться стать его человеком, когда можешь стать самим собой?

– Откуда ты можешь знать все это? Он ведь не твой отец!

– И слава богу, что не мой.

Хэм резко отодвинул от себя тарелку с недоеденным пирожным.

– Забавно как-то: ты рассказываешь мне, как нужно устраивать мою же жизнь, – заметил он, но озадаченным при этом не выглядел.

– Ты не знаешь, как трудно было говорить тебе все это. Извини, пожалуйста. Я считала, что должна была...

– Все, что ты должна мне, – сказал Хэм сухо, тщательно подбирая слова, – это без утайки рассказать, что вы вместе с отцом замыслили.

Некоторое время они сидели молча. Из музыкального автомата послышался голос комика М.-С. Хэммера, в баре раздался взрыв смеха. Хэм не обращал на Марион никакого внимания, будто сидел в зале не с ней, а с группой неотесанных приятелей. Она нарочито покашляла, он очнулся и опять стал смотреть на нее.

– Торнберг хотел, – продолжала Марион, – чтобы "Экстант" поставлял ему людей.

– Людей?

– Да. Безвозвратных людей.