Она запнулась и добавила:

– Самое же плохое здесь то, что я не знаю, как эта ненависть повлияла на Минако.

Ее снова передернуло.

– О, Вулф! Я потеряла всякую надежду. Это было так ужасно – оказаться между двумя могучими силами. Достопочтенную Мать я ненавижу, а своей матери обязана жизнью. Но сейчас я испытываю одну лишь ненависть, и это как вкус отравы.

– Твоя ненависть тебя рано или поздно погубит, Чика, – заметил Вулф. – Мне жаль тебя, если это присуще всем вам.

– Послушай, но ведь ты не такой, как мы, – произнесла она, поднимая голову. – Именно это я и имела в виду, когда говорила, что ты стал воплощением моих грез. Моя ненависть истощает меня. Я знаю, что пока она истощила силы моей сестры Казуки и довела ее до отчаяния.

– Может быть, я сумею излечить тебя от ненависти, знать бы только, ради чего это делаю, – сказал он, крепко прижав ее к себе. – Я всю жизнь искал смысл своего существования. Не в отвлеченном метафизическом плане, а конкретно, лично для себя. Сначала я был убежден, что мне надо быть достойным образа моего отца, техасского рейнджера, и ради этого не один год потратил, не живя своей собственной жизнью, а пытаясь подогнать ее под выбранный мною образец.

С оглядкой на отца я стал полицейским. Я воспринял от него те методы, которым он меня учил, и ту яростную отвагу, которую он сам приобрел вдали от законов цивилизации. Но встреча с тобой и пробуждение во мне "макура на хирума" показали, каким я был слепцом.

Я забыл о важнейшей составной части своей жизни – о шаманстве моего деда. Он во многом пугал меня, так же как пугает тебя Достопочтенная Мать. Но сейчас я вижу, что мой страх порождался всего лишь недостатком понимания. А откуда ему взяться? Дед умер, когда я был подростком. Но учить меня он начал слишком рано. Я делал то, что следует делать только в зрелом возрасте, – переходил в потусторонний мир, видел смерть и боролся с ней.

Вулф ненадолго замолчал, вспоминая, а потом продолжил:

– Теперь-то я понимаю, что у моего деда не было выбора. Он знал, что скоро умрет и что ему надо разбудить во мне энергию до того, как он покинет этот мир. Но все это делалось слишком рано и пугало меня. Что я тогда знал о смерти? Столкновение с ней заставило меня повзрослеть чересчур быстро, и я потерял отца и деда, еще не став вполне самостоятельным. После этого я очень долго старался не вспоминать о деде, потому что эти воспоминания причиняли боль. Боже мой, люди – это такая тайна! – И он покачал головой.

– Ах, Вулф, как же я тебя люблю! – воскликнула Чика, прильнув к нему.