— Ты собираешься мне объяснить, что происходит?
— А ты смотри сам. — Она протянула ему бинокль. — Гляди на долину, в сторону замка.
При этих словах в небо над указанным ею местом поднялась струйка дыма. Вдруг взметнулось пламя, и клочок зелени стал красным — от огня и дыма.
— Ядовитый сад лорда Паннела, — сказала Кэрол. — Он хотел это сделать с того самого дня, как мы арестовали Джека Андерсона. Но нам требовалось убедиться, что обвинение и защита провели там все нужные исследования. В пятницу обе стороны дали свое официальное согласие, так что его светлость наконец добился своего.
— Теперь я понимаю, отчего ты одолжила «феррари». — Тони опустил бинокль. — Андерсон по-прежнему признаёт себя виновным?
Кэрол кивнула, разлила шампанское.
— Его адвокат все перепробовал, чтобы уговорить его передумать, но у того хватило ума понять, что если он сразу заявит о своей виновности, то на процессе не выплывет почти никаких сведений о причинах, по которым он съехал с катушек. А поскольку ребята из токсикологии обнаружили, что кольцо, которое нашли у него в кармане, заполнено стрихнином, трудно было бы утверждать, что он не имеет отношения к этой истории.
— Улика серьезная. А вы сумели понять, как он вводил Кевину дурь?
— Через кубики льда. Те, что на одной стороне ванночки, он начинил рогипнолом. А на другой стороне размещались чистые. — Она фыркнула. — На торце, где наркотик, он вывел толстым маркером большую букву Р, чтобы не перепутать.
Тони отпил из бокала.
— Я тогда подумал: а не собирается ли он нас провести?
— Провести? Как?
— Ну, например, ампула с цианидом в пуговице рубашки. Или еще что-нибудь такое. Я бы не удивился.
Он стал смотреть на простирающуюся под ними долину.
— Есть новости о Рэчел Даймонд? — спросил он.
— По-прежнему заявляет, что невиновна. Но у нас есть свидетели, которые подтверждают, что брак Даймондов трещал по швам. А те штуки, которые Стейси добыла из ее офисного компьютера, плюс передача газеты в кафе, — это ее прижмет к стенке. Ты просто блестяще все разгадал.
Он покачал головой:
— Для меня это было очень странное время. Боль, лекарства… Да к тому же еще моя мать.