После попытки второго нападения Кристина и Люк звонили мне каждый день. Кристина, изо всех сил стараясь не выглядеть навязчивой, предложила мне пожить некоторое время у нее и на мое «Спасибо, нет» ответила долгой паузой и тяжелыми вздохами в трубку. Потом она сказала:

— Ну, о’кей, как хочешь.

Но я понимала, что это убивает ее и что если я просто перестану отвечать на звонки, они будут беспокоиться, поэтому я написала обоим на е-мейл, что мне нужно на пару дней исчезнуть из города, а не позвонила я потому, что в тот момент мне не хотелось ни с кем разговаривать. «Прости, у меня сейчас сложная полоса…» И это уже без всяких шуток.

Следующие несколько дней я пряталась в собственном доме, а вечером пользовалась свечками. О шкафе речь не шла, потому что все это время я не спала. Я даже не выходила на прогулку — большую часть времени я сидела, обняв Эмму, и плакала.

Один раз я уселась в машину, завела ее, погазовала, имитируя звук помех, и в этот момент позвонила маме с сотового. Я сказала ей, что у меня все в порядке, но я сейчас за рулем и телефон садится, так что я не могу разговаривать. В этой части, по крайней мере, я говорила чистую правду: даже произнося обычное «привет», я уже задыхалась от напряжения, стараясь сдержаться.

Потом я проверила электронную почту. Кристина писала, что надеется, что эта поездка поможет мне и, вернувшись, я почувствую себя лучше. «Я буду по тебе скучать», — написала она. Вместо подписи она поставила XXX, ООО[13] и смайлик — иконку маленькой улыбающейся рожицы.

На следующий день я увидела ее машину, подъезжающую по аллее к моему дому, и зажала Эмме морду ладонью, чтобы та не залаяла. Кристина походила пару минут вокруг дома, потом уехала. Когда я выглянула на улицу, то поняла, что она забрала все газеты, сваленные на ступеньках крыльца. Я чувствовала себя ужасной мошенницей.

Позвонил Гари и сказал, что дела идут и что он очень ценит мою помощь. Интересно, чувствует ли он возбуждение от возможности схватить еще одного «плохого парня». Ведь на то он и коп.

Я не сказала, что собираюсь поехать сегодня к своему психиатру, — он бы сказал мне, чтобы я этого не делала, — и обрадовалась, что не отменила нашу встречу, когда он перезвонил примерно в восемь утра и сказал, что в конце концов встретился с горничной из мотеля. Она действительно помнит женщину в темных очках; машина была такая большая, а женщина такая маленькая, что даже дверцу открывала с большим трудом.

— Я знаю, о чем ты сейчас думаешь, Гари, но здесь должно быть что-то… Черт, дай мне минутку подумать!