— Нет! Не надо! А-а-а-а-а-а-а!

Затем Кирилл спрыгнул с подоконника и вышел из кадра. Даша успела заметить довольное выражение на его мелькнувшем в профиль лице.

В окне уже никого не было. Лишь уличный ветер вздымал занавески в зияющем черном провале.

Кирилл выключил камеру. Сказал звенящим шепотом:

— Рогова не имела права жить.

Даша медленно повернулась к нему. С изумлением увидела слезы, катившиеся из глаз.

— Сука! Подлая сука! — шептал Кирилл.

Сколько души и таланта он тогда вложил в этот показ. Выложился целиком, поэтому даже не слышал, что она несколько раз просила его остановиться. Был весь в роли.

А она не только не оценила, еще и поставила это ему в вину. Он хорошо запомнил, как она ему выговаривала, каждое слово запомнил:

«К сожалению, Латынин, вы не вписываетесь в труппу нашего театра. Я вам больше скажу, у меня сильные сомнения, что вы в принципе можете работать артистом. С моей точки зрения, вы человек совершенно непрофессиональный! Актер, который не может остановиться после команды „стоп“, по моему убеждению, должен лечиться!..»

Старая сука! Кому интересны ее сомнения. Он достаточно лечился за свою жизнь!

Хватит!

Палата в психиатрической № 13, его дружки, медбратья, врачи — все они до сих пор снятся ему чуть ли не каждую ночь.

Достаточно!

С этим покончено. И никто не имеет права напоминать ему об этом! Во всяком случае, эта старая пизда уже никогда этого не сделает!