— Вот именно. Поехали?

Она отключила сигнализацию. Нильс сел за руль, Ханна опустилась на сиденье рядом с ним. Он захлопнул дверцу и бросил чемодан на заднее сиденье, рядом с картонной коробкой, в которой были собраны все материалы дела об убийствах.

— Ну что, Нильс Бентцон, — сказала она, — куда мы направляемся?

Ханна смотрела на него выжидательно, и он наконец-то ответил:

— Я не врач, но мы все слышали о психосоматических реакциях. О нарушенном чувственном восприятии. Об измененных состояниях сознания. Вспомни образование стигматов. — Мысли лихорадочно роились у Нильса в голове. На выручку пришло воспоминание об одной телепередаче: — Франциск Ассизский.

— При чем тут Франциск Ассизский?

— На протяжении последнего года жизни у него постоянно кровоточили руки и ноги. Кровь проступала изнутри. Или этот, как его звали?

Нильс спрятал лицо в ладонях, вспоминая ту передачу.

— Такой маленький, толстый монах. Итальянец вроде? В честь него поставили даже статую под водой. Падре Пио! Ты о нем слышала? Он жил в наше время. Он больше пятидесяти лет страдал кровотечениями из рук. Наше тело способно на самые неожиданные реакции, именно с этим мы сейчас и имеем дело. Иначе в этом нет никакого смысла.

— Почему ты заговорил о смысле?

Нильс не отвечал, но Ханна не сдавалась:

— Кто говорит, что в этом обязательно должен быть смысл? Разве в том, что планеты вращаются вокруг Солнца по эллипсу, есть какой-то смысл? Или в том, что…

— Ханна, я не религиозен. Поэтому я уверен, что всему есть какое-то естественное объяснение.

— Ну да, и мы нашли это естественное объяснение. Мы просто его не понимаем — именно так и начинается любое открытие.

Он покачал головой.

— Смотри на это так: феномен ведет себя как физический закон.

— Физический закон?

— По определению, физический закон — это хорошо обоснованное доказательство связи между физическими величинами. Короче говоря, физический закон невозможно изменить. Ты можешь делать все что угодно, Нильс, но ты не можешь изменить физический закон. Посмотри на меня.

Он послушался, не произнося ни слова.

— Почему ты не можешь себе представить, что феномен может следовать определенным схемам?