— Но самая большая травма, которую вы испытали, была, несомненно, та «слоновья забава», во время которой полицейские убили вашего отца.

Гамон пожал плечами.

— Скорее не травма, а инициация. Мне было чуть больше десяти лет, и до того случая сестра и другие взрослые для меня принадлежали к миру богов. Когда выкатили бамбуковый шар, я решил, что это только игра. Прошло пятнадцать минут, и я повзрослел. Но истинным откровением оказалась для меня ее радость, невероятный энтузиазм, с каким она делала фотографии. Специально купила дорогую «минольту» с большим черным объективом с изменяющимся фокусным расстоянием. Когда я только начал медитировать, это была самая неотвязная картина в моей голове, с которой приходилось бороться: не то, как умирает отец, а как сестра носится с фотоаппаратом и снимает его смерть. Ее ликование, ее безумные победные крики. Дамронг была всем, что я имел, и это она ввела меня в мир, который я считал реальностью. Что еще требовалось? — Гамон кашлянул. — Но это событие изменило и ее. — Он посмотрел на меня, словно ожидая вопроса.

Я кивнул.

— Продолжайте.

— Это был ее первый большой успех. Она стала понимать, какой обладает властью. Ведь одним ударом уничтожила монстра — источник наших ночных мучений. И больше не чувствовала себя жертвой. — Гамон весь трясся, даже не пытаясь справиться с эмоциями. — Это она настояла, чтобы нам разрешили смотреть. Когда узнала, что задумали полицейские, уговорила, чтобы позволили нам присутствовать. Ведь до этого нас не хотели пускать.

Мне нечего было ответить, и я только судорожно вздохнул. Казалось, прошло не несколько мгновений, а целые века. Повернувшись к Гамону, я увидел, что он тоже пристально смотрит на слонов.

— Магия использует силу ритуала, который не более чем умение сосредоточить сознание на запретных знаниях. В любой культуре темные силы остаются глубоко похороненными, пока кто-нибудь вроде нее их не выкопает. Дамронг больше не собиралась выступать в роли жертвы, даже жертвы смерти. Намеревалась превратить собственную смерть в свою самую значительную победу, для которой требовалось еще больше крови. Она понимала, что рано или поздно потеряет меня — я уйду к Будде, — и решила, выйдя из игры в кульминационный момент, управлять мною с другой стороны, где должна была обрести несравненно большую власть.

Он посмотрел на кипу желто-оранжевой ткани на полу, затем снова перевел взгляд на меня.

— Детектив, я был младшим ребенком в семье, привык слушаться старших. Что мне делать?

— Прежде всего облачитесь. Раздеваться непозволительно. Это разрешается только общине.