Джеймс дослал еще один патрон в патронник и впился взглядом в мертвое животное. Ничего подобного он в жизни не видел. Длинные передние конечности заканчивались толстыми лапами с жуткими когтями. Черно-белая шкура в точности как у голштинцев в его коровнике. Плотная туша весом фунтов триста пятьдесят. С виду немного напоминает покрытую коровьей шкурой помесь орангутана с аллигатором. Чтобы так заглянуть в окно гостиной, зверю пришлось встать на задние лапы, а передние с огромными когтями положить на подоконник.

— Джеймс, милый, я напугана до смерти! И так страшно дует! Надо немедленно закрыть окно. — Стефани била дрожь, она крепко обнимала себя за плечи.

Морозный порыв влетел через окно и подхватил абажур настольной лампы, словно морской бриз, наполняющий парус. Лампа свалилась на пол, лампочка от удара разбилась. Занавески облепили лицо Джеймса. Он отвел их в сторону и приставил «ремингтон» к подоконнику.

— Пойдем спустимся в подвал, поможешь мне принести лист фанеры.

Стефани пошла за ним вниз по ступеням.

— Милый, я никогда не видела ничего подобного! Что это за исчадие ада?

Он услышал в ее голосе страх и понял, насколько была безопасной их жизнь на острове всего каких-то пять минут назад. Ни преступности, никакой опасности, пока уважаешь силу природы и зимы.

— Я не знаю, что это, Стеф.

Джеймс вытянул лист фанеры из стопки, осторожно развернул так, чтобы жена взялась за край без сколов.

Сверху прилетел звон — ветер свалил еще что-то. Надо поторопиться заделать окно, пока на ковер в гостиной не навалит полдюйма снега.

Они потащили фанеру наверх. Джеймс шел сзади, направляя их к окну, но остановился, когда услышал приглушенный хруст стекла под ногами. Он посмотрел вниз и увидел несколько осколков стекла на ковре.

Но ведь стекло должно было вылететь наружу…

Внезапная страшная догадка ошеломила, как пощечина. Он уронил фанеру и обернулся.

В разбитом окне — огромная башка второго зверя, на этот раз белоголового с черным пятном вокруг левого глаза. На месте левого уха розовел участок рубцовой ткани. До зверя был всего лишь фут — так близко, что Джеймс почувствовал жар его дыхания, запахом напоминавшее дыхание щенка.

А ружья уже не было.

Он резко остановился, отлично помня, что оставил ружье там, и гадая, куда оно могло подеваться, но тут Стефани снова начала кричать. На этот раз это был не крик ужаса, а крик боли, боли от длинных узких зубов, разрывающих махровую ткань халата и нежную кожу.

У Джеймса было одно короткое мгновение понять, что не один такой зверь внутри дома. Краем глаза он заметил еще одного, поспешно карабкающегося через окно с широко разинутой пастью и выпущенными когтями. Джеймс потянулся за упавшей лампой.