— Что ж, остается надеяться, что ты все-таки нашла время нанести тетушке Мойре визит, — наконец пробормотала я. — Это и есть то, что ты имела в виду, когда писала, что просишь «простить тебя за то, что собираешься сделать»? Я угадала? Ты выследила ее и спалила ее дом вместе с нею? Или придумала что-нибудь пооригинальнее?

— Все, довольно! — вмешалась Фиона. По-моему, несмотря ни на что, она была действительно шокирована, когда я высказала все это вслух. Впрочем, готова поспорить, что втайне она и сама уже подумывала об этом — иначе с чего бы ей так возмущаться, верно?

— Нет, ничего такого, — пробормотала Ифе, потянувшись, чтобы взять меня за руку. Поколебавшись немного, я протянула ей ладонь, но у меня по-прежнему не хватило духу посмотреть ей в глаза. Я не хотела, чтобы кто-то видел меня плачущей, даже мои сестры. Раньше, когда у меня жила Эвви, всякий раз, когда она огорчала меня, я неизменно пряталась в ванной, чтобы никто не видел моих слез, и возвращалась оттуда уже с сухими глазами. Но сейчас… клянусь тебе всем, что для меня свято, — ничто в целом мире не могло сравниться с тем счастьем, которое я испытывала, просто держа Ифе за руку. Фиона, догадываясь об этом, благоразумно помалкивала.

— Ну, так что ты сделала? — буркнула я.

— Дай мне немного прийти в себя, и я вам все расскажу, обещаю, — дрогнувшим голосом пробормотала Ифе, пару раз шмыгнув носом. Я заметила, что и она тоже с трудом удерживается от слез. Мне бросилось в глаза, какие у нее стали шершавые руки — можно было подумать, все это время она работала посудомойкой. — Даже не знаю, с чего начать. Но я пока побуду здесь. Так что можно не торопиться.

Очень медленно я развернула письмо тетушки Мойры, успев краем глаза заметить, как окаменели лица сестер. Бумажная птичка, в которую я успела превратить теткино письмо, вдруг превратилась в какое-то подобие лодки.

— Время у тебя будет, — пробормотала я. Жалкие остатки того счастья, чувства безопасности, которые еще оставались в моей душе, вдруг разом будто обратились в камень. — Потому что мы едем в Малахайд.

Всю дорогу мы молчали.

Поезд, отходивший из Корка в девять тридцать, этим утром оказался забит до отказа. Из-за пара, курившегося над мокрой одеждой набившихся внутрь пассажиров, вагон смахивал на русскую парную. Нам с сестрами удалось обнаружить местечко возле окна подальше от вагона-ресторана. Мы сделали это намеренно — потому что если бы кому-нибудь из пассажиров удалось уловить хотя бы несколько слов из нашего разговора, он наверняка бы схватился за стоп-кран, после чего бросился бы звонить в полицию.