– Ты мне ничего не хочешь рассказать? – неожиданно спросил он.
Он смотрел на Мышкина в упор – круглоголовый, налысо бритый, в двояковогнутых очках с круглой роговой оправой – и напряженно ждал.
Мышкин медленно покачал головой.
– Просто нечего.
Кокшанский с усилием выбрался из кресла, подошел к принтеру и вернулся с пачкой отпечатанных листов.
– Почему ты у себя не сделал анализ? И наверняка скрыл от начальства свои интересы?
– Скрыл, – признался Мышкин. – Потому что оно от меня тоже кое-что скрывает. И даже нагло врет. Поэтому возник ряд странных обстоятельств. И я, сам того не подозревая, оказался в них замешан. И пришел к тебе за выручкой.
– Боюсь, как бы я тебе еще хуже не сделал… – озабоченно произнес Кокшанский. – Идем дальше. Сейчас у нас начнется танец на проволоке под куполом цирка. Без страховки. Готов? Еще не поздно отменить.
– Попробуем. Начинай.
– Эта примочка здесь посторонняя, – Кокшанский снова мышкой обвел часть решетки, – Обычными методами ее не обнаружить. Что особенно интересно: она даже не встроена в основную структуру, а
– Он тоже химик?
– Хуже – биохимик.
– А я думал, он у тебя военный.
– Правильно. Именно военный биохимик. Полковник в отставке.
– И в каких войсках?.. – спросил было Мышкин, но до него дошло раньше. – Биохимик, говоришь? Ах, мать честная!.. Вот оно что! Понятно…
– Хорошо, что понятно. Глянул он на картинку и схватился за нитроглицерин.
– Так серьезно?
– Очень серьезно, Дима, – тихо ответил Кокшанский. – Примочка ему знакомая. Иностранного происхождения… Ты знаешь, что такое избирательный вирус?
– Избирательный вирус… Если не ошибаюсь, это широкая категория болезнетворных вирусов, предназначенных для ведения бактериологической войны. То есть, это боевые вирусы. Убивают не всех подряд, а только те объекты, на распознавание которых запрограммированы. Допустим, людей определенной расы. Или определенной этнической группы…