Раух кивнул. Решение оставить Рейлли на свободе в ожидании выводов полиции принимал не он. Указание поступило из Хофбурга, с Миноритенплатц, 3 — аж из аппарата канцлера. Было ясно, что тут приложили руку власти Израиля. Рейлли и Аннулевиц целый день совещались за наглухо закрытыми дверями с Грубером и еще целой толпой народа, представлявшего, как решил Раух, израильскую разведку. Любой, даже не проработав много лет в полиции, как инспектор, мог бы понять, что американцу известно нечто такое, о чем евреи предпочитают не распространяться.

А потом, и это было необычнее всего, Раух получил даже не разрешение, а приказ вернуться в Вену вместе с Рейлли в частном реактивном самолете подозреваемого. С его точки зрения, это выглядело примерно так же, как если бы кто попросил задержанного воришку ехать на своей машине в тюрьму и заодно подвезти туда и полицейского. Кто знает, что может устроить этот Рейлли, когда они останутся наедине высоко над землей?

И снова Раух углядел тут израильское вмешательство в австрийские дела. Ну, и еще стремление венской полиции сэкономить на авиабилетах.

— Вы закончили следствие? — не скрывая надежды в голосе, спросил Лэнг.

Раух устало кивнул. Вообще-то следствие практически закончилось уже на следующий день после перестрелок на Стефанплатц и в церкви Святого Михаила. Осталось провести лишь несколько дополнительных баллистических экспертиз, которые подтвердили, что пули, попавшие в полицейских и убившие доктора Шаффера, были выпущены из оружия этой марки, большого пистолета «дезерт игл» военного образца; но из оружия, которое преступники использовали в Вене, был найден только один экземпляр — у убитого в подвале церкви. И впрямь, у этой еврейской секты — как они себя называли?.. ессеи, вот как, — у этих самых ессеев и впрямь оказался нешуточный арсенал, но это еще мало что доказывало. Нет, за всем этим делом скрывалось что-то более серьезное — настолько серьезное, что два правительства (по-видимому, на самом верху) решили не выносить историю на публику, а, напротив, упрятать как можно дальше.

Как бы там ни было, но все дело вертелось вокруг политики. В таких случаях решение принимал не простой старший инспектор и даже не его непосредственные командиры, а самое высшее начальство из Хофбурга. Убийцы Шаффера, равно как и те, кто тяжело ранил двоих полицейских, останутся «неизвестными», и дело поспешно закроют.

Не сказать, чтобы это был пример хорошей полицейской работы, но, с другой стороны, когда дело касается политики, хорошо поработать, как правило, не дают.