Только этого Эрику и надо было. Одной рукой вцепившись в косяк двери, второй изо со всей силы толкнул Марина в грудь, так что тот завалился назад. А секундой позже Эрик уже втянул Куинн в контрольный пункт и захлопнул дверь. Раздался ласкающий слух щелчок запирающегося замка.

— Куинн, — начал Эрик, поднимаясь с нее и кашляя от заполнившего комнату едкого дыма. — Ты…

Неожиданно сильный удар коленом в грудь отбросил его на пол. Когда Эрик сумел подняться, девушка уже забилась в щель между стенкой и стеллажом с документами.

— Куинн, все хорошо, — промолвил Эрик, подбираясь к ней. Глухой удар по плексигласу остановил его. Обернувшись, он увидел, что Марин стоит, прижавшись ладонями и лицом к стеклу, затуманившемуся от его дыхания. Нож все так же торчал у него из плеча, напоминая непонятную, выросшую прямо из тела антенну.

Внезапное завывание пожарной тревоги и поваливший с потолка белый дым так напугали Эрика, что он отскочил на несколько футов назад. Огонь охватил почти весь разбитый компьютер и с поразительной скоростью распространялся по столу. Клубящийся в воздухе дым, бьющие с потолка струи противопожарного средства, прижатое к стеклу лицо Марина — все, вместе взятое, в точности отражало представление Эрика о том, что такое настоящий ад.

Внезапно Марин развернулся и помчался к чуть пригасшему огню. На середине помещения он остановился и рухнул на колени. Эрик встал, чтобы лучше разглядеть, что он там ползает, но не мог понять, пока не было уже почти слишком поздно.

Бросившись на пол перед Куинн, он прикрыл девушку своим телом ровно в ту же секунду, как три пули, которые Марину удалось-таки отыскать, ударили в стекло. Куинн забилась, пытаясь вырваться, однако Эрик держал крепко. Когда выстрелы смолкли, он повернулся и увидел на стекле три отчетливо различимые сетки трещин, похожие на паутину, каждое пятно около шести дюймов в диаметре. Эрик наконец выдохнул. Стекло выдержало.

Марин ухватил еще дымящийся стул и со всех ног помчался с ним к стене. Когда тяжелый металл ударился о стекло, Куинн отчаянно закричала.

— Куинн! Все хорошо. Не бойся! Ладно? Все хорошо.

Так хотелось успокоить ее — но времени не было. Эрик следил, как Марин возвращается к последним языкам пламени, поворачивает и снова мчится к стеклу. Зрелище было почти сюрреалистическое: рот Марина широко открыт в крике, а, кроме сигнализации, не слышно ни звука.

Куинн вроде бы начала выходить из оцепенения, хотя по-прежнему молчала. Пробегая мимо нее, Эрик увидел, что она лежит на спине, поджав ноги, и старается перенести скованные руки вперед.