— Силы правопорядка обычно неохотно делятся именами своих информаторов, не так ли?

— Да.

— Почему?

— Потому что это может представлять для них опасность.

— Значит, работа информатора может быть опасна?

— Иногда опасна.

— Детектив, вы когда-нибудь расследовали убийство тайного осведомителя?

Голанц встал раньше, чем Киндер успел открыть рот, и попросил судью о частной беседе. Стэнтон пригласил нас подойти к нему. Я взял папку с бумагами и последовал за Голанцем. Стенографистка отсела подальше от судьи. Стэнтон откатил свое кресло, и мы склонили над судьей головы.

— Мистер Голанц! — произнес он.

— Ваша честь, я хочу узнать, к чему ведет защита, поскольку возникает ощущение, будто меня дурачат. В документах, представленных суду мистером Холлером, нет никаких намеков на то, о чем он спрашивает свидетеля.

Судья обратился ко мне:

— Мистер Холлер!

— Ваша честь, если здесь кого-то и дурачат, то меня. Следствие велось из рук вон плохо и…

— Мистер Холлер, оставьте это для присяжных. Что у вас есть?

Я открыл папку и положил перед судьей компьютерную распечатку, так чтобы для Голанца она оказалась перевернутой вверх ногами.

— У меня статья, напечатанная в «Паризьен» четыре с половиной года назад. Йохан Рилц назван там свидетелем в одном крупном деле по наркотикам. Он использовал средства французской полиции, чтобы покупать товар и собирать сведения о деятельности наркоторговцев. Был тайным осведомителем, ваша честь, а наша полиция даже не взглянула в его сторону. С самого начала это было крайне пристрастное…

— Мистер Холлер, я уже сказал, оставьте это для присяжных. Текст написан на французском. У вас есть перевод?

— Простите, ваша честь.

Я вытащил из папки второй листок и положил поверх первого, снова развернув вверх ногами к Голанцу. Тот неловко изогнул шею, пытаясь его прочитать.

— Откуда вы знаете, что это тот же самый Йохан Рилц? — спросил Голанц. — Имя не такое уж редкое.