Марк не мог объяснить почему, но он ясно «видел» свечи, полукругом расставленные перед ней на полу. Потом угол зрения сместился, и он увидел Реверди, также обнаженного, сидящего по-турецки по другую сторону от колышущихся огоньков. Казалось, он погружен в размышления — или в молитву.

Потом он резко встал. В его правой руке блеснул нож для глубоководной охоты, при свете свечей он казался золотым. Он приставил острие ножа к телу Линды, под правой ключицей. Кожа, перетянутая веревками, вспухла и словно призывала к себе лезвие. Нож вошел в тело без сопротивления.

Марк подавил стон.

Не вынимая ножа из раны, Реверди другой рукой поднес к ней кисточку, блестевшую от меда. Обвел ею контуры разреза. Только после этого он начал вытягивать нож, очень медленно, постоянно смазывая края раны сладкой жидкостью. Почувствовав, что мед подсыхает и склеивает края, он полностью вытащил нож.

Оставаясь безразличным к немым крикам жертвы, к ее бесполезным содроганиям, он приступил к следующему надрезу. Новая Веха Вечности у края Дороги Жизни. Потом еще одна…

На стене Марк видел всю картину. Золотистый свет внутри хижины. Подрагивающая тень убийцы на плетеных стенках. Два обнаженных тела, истекающие потом в духоте, друг напротив друга. Два лица, жертвы и ее палача, блестящие в свете свечей, почти соприкасаются в утонченном сочетании чувственности и религиозного экстаза.

Теперь Марк уже не понимал, спит он или бодрствует. Ощущение времени исчезло. Внезапно он понял, что тело уже подготовлено. Изрезанное, блестящее от меда, но без единой капельки, крови на коже, оно вот-вот исторгнет из себя жизнь, во всех смыслах этого слова.

Реверди медленно отложил нож и кисть, потом взял одну свечку. Точно и ловко он провел горящим фитилем вокруг каждой раны, расплавляя мед. Каждый раз на поверхности надреза появлялись несколько золотых капелек, а потом, через несколько секунд, края ран расходились, открывая путь крови. Все это происходило так быстро, что казалось, убийца держит в руке молнию, зигзаг света.

А потом тело Линды Кройц открылось, как открываются шлюзы плотины под напором паводка. Молодая немка, исходя немым криком ужаса, расширенными глазами смотрела на собственную кровь. Ее загорелое тело превратилось в источник невероятного наводнения. Ручейки, речки, реки… Сок жизни вытекал из тела, оно темнело, расплывалось по доскам пола, превращая хижину в чудовищный ящик Пандоры.

Марк бросился в туалет. Он изрыгал свой страх, свое отвращение, силу своего видения. Он изрыгал свою близость к убийце. Он изрыгал самого убийцу, поселившегося отныне в его мозгу. Спазмы сотрясали его тело. Он задыхался, захлебывался, испускал дух…