Перед его глазами вспыхнуло еще одно видение. Теперь Хадиджа извивалась, сидя у столба, обмазанного медом, и стягивавшие ее веревки все туже впивались в ее плоть. Когда она напрягала все тело, чтобы вдохнуть, на нем вздувались заклеенные раны. И внезапно ее темная плоть раскрылась сразу во многих местах, из нее хлынула черная тушь, рисуя смертельные узоры на теле…

Марк, опустив глаза, увидел собственное искаженное отражение в своем пустом стакане. Образ этой доводящей до безумия брюнетки позволил ему проникнуть в желание убийцы. Он принес ее в жертву безумцу. И в то же время, в течение нескольких недель, он был «ею», он думал, действовал, писал, как она.

Стакан хрустнул под его судорожно сжавшимися пальцами.

Он тупо смотрел на кровь, текущую по его руке.

Он был «ею».

А теперь он понимал, что любит ее.

С эстрады, несмотря на слепящие прожектора, она увидела маленького рыжеволосого человека, стоящего в дальнем углу. Грустного, как покинутый домовой.

Одним прыжком она соскочила на пол. С трудом удержавшись на ногах, она сумела оценить степень собственного опьянения: высокие каблуки плюс шампанское — дело может кончиться катастрофой. Тем не менее, прежде чем наброситься на свою добычу, она пробилась к бару и выхватила из рук официанта еще один бокал. Подняв его над головами столпившихся людей, она ухитрилась вернуться на прежнее место, не пролив ни капли.

В нескольких метрах от Марка она скользнула за колонну, потом выскочила из укрытия прямо у него за спиной.

— Привет! — сказала она и рассмеялась. Марк, не говоря ни слова, резко обернулся. Казалось, он испугался.

— Все такой же любезный!

Она прыснула со смеху и оперлась на его плечо, чтобы не упасть.

— Я уже давно хочу тебе что-то сказать, — крикнула она ему в ухо. — Ты и правда чего-то боишься!

Она снова хихикнула, потом одним глотком опорожнила свой бокал.

— Ты что, напилась?

— Во всяком случае, я стараюсь! За час мне удалось добраться до бара всего два раза!

Она опять засмеялась, но Марк оставался мрачным. Он схватил бутылку виски, стоявшую на столе, и наполнил бокал Хадиджи, с трудом сдерживая бешенство. Вид этого густого напитка в тонком бокале почему-то показался ей непристойным. Она на минуту протрезвела: все вокруг выглядело каким-то зловещим, гнетущим.

Ее охватило такое чувство, словно она сбилась с курса. Не так она представляла себе их встречу. На глаза навернулись слезы, земля уходила из-под ног. Ей казалось, что здание склада оторвалось от берега, что они плывут по Сене. Она отпила еще один глоток слишком обжигающего напитка и выпрямилась, прислонившись к колонне за спиной: