Артем пытался понять смысл этих ослепительных слов, когда боохолдой левой рукой поднял его за грудки, а правой ударил под дых.

— Получи, фашист, гранату! — сказал он, продолжая ухохатываться, но Артем не услышал его, да и боли не почувствовал. В голове звучало, подобно раскатам тысячи громов: не пугайся его, не страшись, не ужасайся…

Кого «его»? Уж точно не этого придурка, который, пританцовывая, принялся охаживать поверженного противника по болевым точкам: печень, почки, пах…

А в голове звучало:

«О благороднорожденный, тело, которым ты сейчас обладаешь, называется духовным телом склонностей. Оно — не из плоти и крови, и потому ни звуки, ни свет, ни видения, ничто не причинит тебе вреда: ты более не подвержен смерти. Тебе достаточно знать, что это — твои собственные мысли. Помни, что все это — Бардо…»

Артем не понимал, что значит «Бардо», да и понимать не хотел, зачем? Его тело действительно не чувствовало боли, а сознание больше не боялось. Да и чего бояться, раз смерти все равно нет?

Артем всегда подозревал, что в детстве его обманули, объяснив, что все умрут, и он тоже. Кстати, шок был оглушающий, не меньший, чем у индийского царевича… Артем не смог вспомнить его длинного имени, ну и ладно, все равно царевич стал впоследствии Буддой, именно под этим именем его и знает теперь каждый.

Словом, смерти нет, это истина, а значит, абсолютно любой страх не более чем постыдный атавизм трижды проклятого атеистического воспитания. Итак, да здравствует жизнь! Ура!

Но этот придурочный боохолдой, что с армейскими шутками и прибаутками продолжал пинать его ногами, начинал уже действовать на нервы.

Артем поймал высокий ботинок на шнуровке, летящий ему в лицо, и дернул его на себя. После чего поднялся на ноги под трехэтажные матюги оказавшегося на земле старшего сержанта. Он ощущал мощь своего тела и знал, что таковым оно останется и через час, и через год, всегда. И дело не в накачанных мышцах, хотя и они не помешают, а в осознании того, что смерти нет и бояться — глупо, а значит, из любой ситуации надо искать достойный выход, а не бежать от нее сломя голову. Трусость не в слабости, а в глупости. Аминь.

— Ах ты, сучка… повезло щенку. — Сержант уже поднимался с земли. — Поскользнулся старослужащий, на ногах не устоял… Ну, держись, салабон!