— И с Каролиной ты встречался, — спокойно сказала она. — Значит, все-таки… Значит, опять все сначала…

— Магда, Каролина мертва!

Магда не слушала и, не обращая внимания на его слова, продолжила:

— Ты соврал мне, потому что хотел, чтобы у тебя была целая неделя. Это все та же Каролина или уже другая женщина?

— Магда, мне очень жаль, что я соврал тебе, правда! Это глупость с моей стороны, но мне в Берлине очень нужно было время. Я не хотел, чтобы ты сердилась. Я боялся, что ты не поймешь, поэтому и рассказал тебе про управляющего. Мне так жаль…

— Почему ты делаешь это снова, Йоганнес? Зачем ты все разрушаешь?

— Нет никакой другой женщины, Магда! Для меня есть только ты. И никого больше.

— Да ты же опять врешь! — Ее голос дрогнул. Потом она вскочила и закричала высоким, пронзительным голосом: — Я не могу этого выдержать, я просто не могу! Ты изменяешь мне, ты ранишь меня! Почему? Зачем ты делаешь это? Скажи мне, Йоганнес, зачем?

Лукас молчал и смотрел в пол. Он не мог выдержать ее обвиняющего взгляда.

— Ты снова был у нее, да? Целую неделю. Ночь за ночью. Я права? Почему ты просто не признаешь этого? Почему ты продолжаешь врать? Это так унизительно, Йоганнес! Неужели я настолько мало для тебя значу, что ты не можешь сказать правду и откровенно поговорить со мной?

Лукас вспомнил слова доктора Нинбург: «…Вам придется сделать то, на что не решился ваш брат. Скажите, что хотите развестись с ней, потому что познакомились с другой женщиной, с которой хотите жить. Четко и ясно. Без всяких вокруг да около…».

Он посмотрел на Магду несчастным взглядом и решился.

— Да, — сказал он, — ты права. Есть другая женщина. Я просто не решался поговорить с тобой об этом.

— И в Берлине ты был с ней. — Магда внезапно стала белой как стена.

— Да.

— С Каролиной.

— Да.

Он просто сказал «да», потому что так было проще. Магда, очевидно, уже ничего не помнила о гибели соперницы в аварии. Слово «Каролина» была однозначным и не нуждалось в дальнейших пояснениях.

В глазах Магды стояли слезы. Она сидела, словно глядя внутрь себя, и казалась Лукасу такой ранимой и хрупкой, что ему захотелось обнять ее, но было уже поздно. Не задумываясь и помимо воли он принял стратегию, предложенную фрау Нинбург.

Казалось, это длилось вечность, но ни у кого из них не хватило мужества и сил, чтобы прервать молчание.